на продуваемой ветром улице…
— Забери. — Гудмен вернул бумажник коротышке и пошел прочь.
— Ух ты! Ну, спасибо, господин!
Гудмен не ответил. Совершенно расстроенный, он вернулся в «Котенок Кэт» и вернул бластер с маской. Услышав рассказ о его приключениях, бармен самым неприличным образом расхохотался:
— Денег при нем не было? Приятель, это же старый избитый трюк! Каждый носит пустой бумажник, а то и два, даже три — специально для грабителей. Ты хоть обыскал парня?
— Нет, — признался Гудмен.
— Братишка, да ты просто сосунок!
— Похоже на то. Вот что, я правда заплачу за выпивку, как только раздобуду деньжат.
— Заплатишь, заплатишь, — отмахнулся бармен. — А сейчас тебе лучше пойти домой и поспать. Денек выдался хлопотный.
Гудмен не стал спорить и поплелся в гостиницу. Там в изнеможении рухнул на койку и мгновенно уснул.
Он явился на фабрику «Бытовые роботы Аббага» и смело взялся за проблему ухудшения автомата. Даже на такой противоестественной работе дала себя знать пресловутая земная изобретательность.
Гудмен приступил к созданию новой пластмассы для корпуса робота. Получился силикон, родственник «Силли патти», пластмассы, давным-давно производившейся на Земле. Он имел желаемые параметры прочности, эластичности и износостойкости; робот мог выдержать немало побоев. Но если сила удара превышала тридцать фунтов, корпус эффектно разлетался вдребезги.
Наниматель похвалил Гудмена за успех, премировал столь необходимыми деньгами и велел продолжать работу, чтобы робот выдерживал удары не сильнее двадцати трех фунтов. Если верить отделу по изучению сбыта, таков пинок среднестатистического раздраженного роботовладельца.
Марвин с головой ушел в изыскания, у него не оставалось времени для дальнейшего изучения нравов и обычаев Траная. Но все же ему удалось посетить Гражданскую кабинку. Это чисто транайское учреждение размещалось в небольшом здании на тихой окраинной улице.
Войдя, он очутился перед массивным табло с фамилиями всех действующих транайских столоначальников и названиями их должностей. Рядом с каждой фамилией находилась кнопка. Клерк объяснил Гудмену, что нажатием кнопки гражданин выражает свое одобрение или неодобрение деятельности чиновника; все эти отзывы автоматически записываются и вечно хранятся в архиве. Конечно, несовершеннолетние к кнопкам не допускаются.
По мнению Гудмена, система не отличалась эффективностью. Хотя нельзя было исключать, что транайская бюрократия руководствуется иными мотивами, нежели земная.
Чуть ли не каждый вечер он проводил в обществе Жанны, и вдвоем они исследовали множество граней культуры Траная. Посещали званые вечера, кинотеатры, концерт-холлы, выставки произведений искусства, Музей науки, а также ярмарки и фестивали. Гудмен обзавелся бластером и после нескольких неудачных попыток отобрал у купца почти пятьсот дигло.
Жанна была в восторге — да любая здравомыслящая транайская девушка одобрила бы такой успех своего кавалера. Решено было отпраздновать его в баре «Котенок Кэт». Там родители Жанны признали: из Гудмена, по всей видимости, получится хороший добытчик.
На следующий вечер Марвин лишился и этих пятисот дигло, и части премии. Его ограбил человек, схожий ростом и комплекцией с барменом из «Котенка Кэт» и вооруженный допотопным бластером системы «Дрог-3».
Пришлось утешаться тем соображением, что деньги на Транае циркулируют свободно, — так уж устроен этот мир.
А потом к Марвину снова пришла удача. На фабрике Аббага он создал совершенно новый процесс изготовления корпусов. У него получился пластик, выдерживающий серьезные тумаки и падения. Владельцу робота нужно носить особую обувь, с катализатором в каблуках; ее прикосновение к пластмассе даст мгновенный и разрушительный эффект.
Поначалу Аббаг колебался: не слишком ли мудрено? Однако новые изделия раскупались как горячие пирожки, и при «Бытовых роботах» пришлось открыть обувной цех.
Появлению смежного производства очень обрадовались владельцы акций — даже больше, чем пластмассе в сочетании с катализатором. Кроме премии, Гудмен получил существенную прибавку к зарплате.
На гребне волны успеха он сделал предложение Жанне и мгновенно получил согласие. Родители благословили их; оставалось только выхлопотать официальное разрешение правительства, поскольку Гудмен все еще числился инопланетянином.
Взяв на работе отгул, он отправился в Идриг, на прием к Мелиту. Была весна, день выдался чудный; впрочем, на Транае десять месяцев в году стоит великолепная погода. Легким, пружинистым шагом Марвин шагал по улице. Он влюблен, дела идут в гору, остался сущий пустяк — получить гражданство утопии.
Разумеется, кое-какие перемены ей не повредят — даже Транай не вполне идеален. Возможно, Марвин согласится занять пост верховного президента, проведет необходимые реформы. Но с этим можно не спешить…
— Эй, братишка, лишнего дигло не найдется?
Гудмен опустил взгляд и увидел сидящего на корточках старика — грязный, в лохмотьях, он протягивал жестяную чашку.
— Что-что? — переспросил Гудмен.
— Господин, дай дигло, — повторил попрошайка льстивым голосом. — Бедняку на кружку огло. Я уже два дня не ел.
— Стыдись! Почему не возьмешь бластер, не ограбишь кого-нибудь?
— Куда мне, старику, — захныкал нищий. — Жертвы надо мной только смеются.
— А ты уверен, — сурово осведомился Гудмен, — что это не банальная лень?
— Да при чем тут лень! — возмутился попрошайка. — Ты только глянь, как у меня руки трясутся! — И он протянул грязные кисти — они и впрямь дрожали.
Гудмен достал бумажник и вручил старику дигло.
— А ведь я считал, что на Транае не существует нищеты. Думал, государство заботится о престарелых.
— Государство-то заботится, — вздохнул побирушка. — Вот, посмотри. — Он протянул чашку.
На ней была гравировка: «Проситель милостыни. Государственная лицензия № ДР-43241-3».
— Хочешь сказать, тебя государство заставляет этим заниматься?
— Не заставляет, а позволяет, — объяснил старик. — Попрошайничество — та же госслужба, только для старых и убогих.
— Но это же позор!
— Ты, должно быть, нездешний.
— Землянин.
— А, ну да. Слышал про вашего брата, суетливого неврастеника…
— Зато у нас власти никого не вынуждают побираться, — отчеканил Гудмен.
— Да неужели? А чем же у вас занимаются старики? Молодых объедают? Или дома целыми днями сидят и помирают со скуки? Здесь, юноша, такое не в чести. На Транае каждому старику гарантирована работа, причем не требующая профессиональных знаний и навыков… хотя знания и навыки иметь полезно. Некоторые трудятся в помещениях — я про церкви и театры. Другим по нраву праздничная атмосфера ярмарок и карнавалов. А моя стихия — улица. Обожаю солнышко и свежий воздух. Тут и закалка, и несложные физические упражнения, и знакомства с интересными людьми вроде тебя.
— Но чтобы попрошайничать!..
— А на что еще я гожусь?
— Почем я знаю? Но ты взгляни на себя! Немытый, небритый, в грязных обносках…
— Это моя рабочая одежда, — объяснил государственный нищий. — Видел бы ты меня в выходные…
— Есть во что переодеться?
— А то! И уютная квартирка имеется, и сезонный абонемент в оперу, и парочка бытовых роботов, и денежки в банке — ты небось в жизни столько не видел. В общем, молодой человек, приятно было с тобой поболтать и спасибо за вклад в мое
