ответил мне рукопожатием.
— Квако Ачиампонг — представился мальчик.
— Я, — говорил я максимально медленно, — должен… пойти в город…иначе…меня арестуют…
Я старался объяснять свои слова жестами. Видимо, Квако примерно понимал их.
— Mɛtwɛn…wo wɔ…ha [с языка Чви (основного языка Ашанти) «я буду ждать тебя здесь»]— отвечал беглец также медленно и с жестикуляцией. Мы явно понимали приблизительное значение наших фраз, но точность «перевода» оставляла желать лучшего. Стало понятно, необходимо помочь ему выучить основу английского языка. Иначе, он не сможет выживать в здешнем обществе. Благо, на это у меня ещё был целый месяц.
Сейчас же я поспешил в Кингстон. По прибытии в город всё улеглось. Я нашёл мой схрон и переоделся. Очень быстро я нашёл Ноубла. Своё отсутствие я объяснил страхом попасть под шальную пулю. Согласно моей легенде, услышав звуки стрельбы, я поспешил в противоположный конец города и укрылся там. Кажется, капитан поверил в обман.
Бал прекратился: Литтл был не в настроении праздновать дальше, поэтому он закрылся в своём доме. Ему нужно было оправиться от пережитого. Мы же с капитаном вернулись на корабль, чтобы заночевать там.
На следующее утро я поспешил на рынок. Там я на собственные деньги купил немного еды и направился к выходу из города. На этот раз я решил переплыть реку на лодке, якобы собираясь прогуляться по здешним лесам. По дороге я встретил Литтла. Он был всё также одет в дорогую и совершенно неудобную одежду. В ходе разговора выяснилось, что он вместе с отрядом военных идёт в джунгли на поиски беглецов. Литтл даже пригласил меня принять участие в его экспедиции, на что я охотно согласился: подобный манёвр мог отвести от меня подозрения.
Мы шли цепью. Солдаты настаивали на планомерной прочистке джунглей, но рабовладелец слишком торопился, поэтому настаивал на поиске конкретных следов. Конечно, его метод имел смысл, но кабаньи тропы постоянно отводили нас от верного пути. Всего через пару часов мы собрались возвращаться в город — рабовладелец слишком устал. Мне пришлось пойти в Кингстон вместе с ними, ибо я уже погулял по джунглям, и моё дальнейшее пребывание там могло вызвать подозрения. Однако мы договорились о моём присутствии на завтрашней экспедиции. Было странно, что человек, купивший около пятидесяти рабов, так ищет одного беглеца. Жадность не позволяла ему поехать в Южную Каролину согласно плану. Однако я догадывался, что вскоре ему это надоест.
Следующая экспедиция прошла без происшествий. Я разведал тактику поисковиков. Они не возвращались в уже исследованную область. Имело смысл переместить Квако в уже зачищенную зону. Поэтому на следующий день я отказался от участия в охоте, объяснив это травмой ноги.
Когда отряд Литтла покинул город, я поспешил добраться до нашего лагеря. Выяснилось, что за время моего отсутствия Квако уже соорудил себе что-то вроде шалаша. Пришлось расстроить его новостью о переезде. Шалаш я решил не разбирать, чтобы пустить охотников по ложному следу.
Новый лагерь мы разбили всего в паре миль от цитадели. Там нас точно не будут искать, и мне будет удобнее доставлять туда припасы. В тот же день я начал обучать нового друга английскому. Он был достаточно сообразительным, поэтому за первый день изучения языка освоил простейшие фразы на подобии «Меня зовут Квако». Обучать его письму было слишком долго. Да и это не имело смысла. Здесь больше половины жителей не умели писать.
Новый шалаш мы строили вместе. С каждой новой веткой он всё больше и больше походил на человеческое жильё. Я собрался поднять камень с земли, чтобы положить его в «фундамент» конструкции, как вдруг резкая боль и жжение пронзили мою руку. Я отскочил назад и увидел, как из-под булыжника выползает огромное насекомое. Это была сколопендра, длинной около двадцати сантиметров. Тело её было багряно-красное, с коричневым оттенком, а лапки светлые, словно кость. Я чувствовал, как яд медленно поднимается по уже отекающей руке. Не то от его действия, не то от шока я начал терять сознание. Тут меня подхватил Кваку. Он взвалил меня к себе на плечи и потащил в сторону цитадели. Это было крайне рискованно, ибо его всё ещё искали. Но, ни это, ни отсутствие обуви, способной защитить его ноги от колючек в условиях повышенного давление на ступни, не поколебало его при принятии решения спасти меня. Спотыкаясь, тяжело дыша, согнувшись под тяжестью груза, африканец донёс меня до крепости, почти до самых ворот, и убежал в джунгли, опасаясь военных. До солдат я добрался самостоятельно, опираясь на стену цитадели. Там меня быстро госпитализировали.
Врачи объяснили мне, что меня ужалила гигантская сколопендра, дальний родственник домашних сороконожек. Её яд способен убивать мелких грызунов, насекомых и даже птиц. Для человека он не смертелен, хотя способен вызвать жар, отёк, боль, озноб и слабость. Судя по тому, что эти симптомы не спадали с меня около двух дней, меня атаковала самка сколопендры. Обычно их яд сильнее, чем у самцов того же вида.
8
Когда я восстановился, я продолжил ходить в экспедиции раз в два-три дня. Между ними я либо посещал Квако, либо занимался его трудоустройством. Последнее было как работой на будущее, так и созданием алиби. В результате поисков я остановился на каперстве. Морской разбой сулил ему некоторые деньги, а также возможность жить на корабле, месте, где Литтл его не найдёт. Что касается этнической принадлежности Квако, около четверти пиратов были чернокожими. Флибустьерам было всё равно на то, что абсолютное большинство этих людей являлись беглецами. Однако подобное трудоустройство не было секундным делом.
Тем временем, Литтл прекратил поиски и покинул Кингстон. Не могу сказать, надоели ли ему постоянные рейды в джунгли или он осознал, что содержание рабов требует больше денег, чем цена одного беглеца. Но факт остаётся фактом — больше Квако ничего не угрожало. Но возвращать его в город я не рискнул.
Девятого декабря мне, наконец, удалось устроить африканца юнгой на корабль одного из корсаров. Он отходил тем же вечером, поэтому мы распрощались.
— до свиданья…Габриэл… — говорил Квако на ломаном английском. — я благодарен…ты…sɛ woboa wɔn ma woguan [с Чви «за помощь в побеге»] от…злой…onipa [с Чви «человек»].
— прощай — отвечал я, — не думаю, что мы увидимся ещё раз.
Через пару часов корабль уже скрылся за горизонтом, а я остался на берегу с чувством выполненного долга. Возможно, у меня ещё было время для того, чтобы провернуть вторую такую же спасательную операцию, но не было настроения. Сложно описать это чувство, когда уже совершил нечто большое,
