замечание, а то и вовсе глянет сердитым глазом – так и разошлись.
Найон всё голову ломал: на этих людей свалилось такое счастье, а они принимают это чудо, как должное. Не стареют!
Лёха приостановился, пропуская красавицу.
– Как подумаешь, что молодке этой лет девяносто, у меня мозги набок съезжают.
Аверьянов наметил маршрут к реке:
– Давай сходим.
Товарищ поддел:
– Вот что ты всюду прибор свой втыкаешь? Понять не могу, что ищешь.
– Ну, погуляй тогда, я один схожу.
Алексея больше интересовало, чем местные питаются. Огородов-то нет, видимо, всё привозное. Подумал: сюда бы мою супругу – уже голова кругом от запахов пошла бы: цветов всяких, ароматных трав насеяла да насажала… Прислушался – вроде, Женьки голос.
И ведь далековато, но как Аверьянов дозвался? Машет рукой – дескать, топай сюда.
Речка Танза быстрая, метров триста шириной. Вот тоже интересное явление: приходит из гор и в горах пропадает.
– Ну, что нашёл?
– Смотри сам! – Аверьянов сиял до невероятия, будто в лотерею взял главный приз.
Прибор показывал «минус семьсот».
– Это ошибка. Поменяй батарейки.
– Менял! Те же показания!
– И что это нам даёт?
Женька пристально глянул ему в глаза.
– Какой же ты тугодум! А в девяносто выглядеть на двадцать – мало?
Алексей протянул руку за прибором. Он сам откалибровал его перед отправкой, и только попаданием влаги внутрь можно было бы объяснить показания.
– А второй что говорит?
Аверьянов держал наготове запасной, протянул дружку.
Тот сам шагнул к реке и оба погрузил в воду…
Потом они искупались и получили такой заряд бодрости, будто помолодели года на два. Ни с чем не сравнимые ощущения испытали оба. На обратном пути Алексей помалкивал. Вот никак в голове не укладывалось, что местная вода имеет такие цифры. Получается, клетки не умирают, вроде, а постоянно получают подпитку и обновляются.
У домика, который выделили им для ночлега, топтался дядя, с очень русским лицом. Его привёл Илияси, пока сам решал свои задачи. Жизнь проводника имеет свою специфику, подробностей не сообщают о себе, но слухи вокруг них больше похожи на сказки, особенно люди оседлые, кто дальше десяти километров от посёлка не ходил. И всяко толкуют, могут легко прибавить, как из зависти.
А дядя был не в себе. Сразу и не скажешь, лишь спустя некоторое время, в его поведении угадывались порывистые исполнения команд.
– Узнаёшь? – дал подсказку Илияси.
Аверьянов присмотрелся раз, второй, зашёл даже со стороны, чтобы видеть профиль.
– Ты прав, мы где-то встречались. – Стоило погрузиться в поиск, как это лицо и всплыло, правда, обстоятельства встречи были не из приятных. В первый свой выход за каменным маслом, когда и группу ещё не собрал, отправился Аверьянов в горы Урала, в одиночку это дело чревато неприятностями. Сам себе сторож, верхолаз и начальник: сколько взял – твоё. Цепкие руки, гибкость и проворность, приобретенные с детства, сослужили теперь хорошую службу. Штурмуя очередную скалу, на которой река веками оставляла след, он затылком угадал, что за ним наблюдают. Оглянулся – ни души.
Примерно час потратил, пока добрался до плит, сплошь покрытых каменным маслом. Про это масло сам узнал недавно, а каким спросом пользуется – лучше не говорить. Сто восемь микроэлементов, почище мумиё и жень-шеня, за него готовы платить любые деньги, лишь бы не подделка. Аверьянов этим не занимался никогда: если я доставил товар – то без обмана, потому и покупатели одни и те же. Может, сами кому-то перепродают втридорога, но свою цену Аверьянов брал всегда. За риск, за голод и прочие приключения.
Скребком по плите, всю пыль по мешкам; за один подход можно граммов пятьдесят взять, с широкой плиты, потом на соседнюю перебирайся. В иных местах нужно подняться и на тридцать, сорок метров, пока дотянешься и что-то сможешь снять.
И вот спустился Евгений, стал мешочки из карманов доставать да поглядывать по сторонам. Вот и дождался. Трое с оружием наизготовку вышли из-за скалы, направились к нему. Аверьянов определил, кто из них главный, хотя мог и ошибаться. Одно понятно: следили за ним, не мешали собрать каменное масло, теперь предложат поделиться с ними либо отобрать всё.
– С добычей тебя, Аверьянов Евгений! – Коротышка лет сорока, с пухлыми ладошками опустил ружьё, полагаясь, что дружки держат жертву на мушке. Все трое в ветровках, тёплых штанах и сапогах. – Мне стало известно, ты у нас и по камушкам походил, теперь за маслице взялся. Увы, на камушках не сильно разбогатеешь, я понимаю.
– Что ты хочешь? – Аверьянов отпустил ситуацию: пусть всё идёт своим чередом. Рёбра уже ломали, зубы выбивали, – это чтобы отвадить от промысла.
– Половину. Иначе заберём всё.
Те, двое, точно каменные, держали пальцы на курках. Как будто повстречали вооружённого.
Евгений задрал голову. Солнышко стояло высоко, облака плыли парами, точно лебеди.
– Так поднимись на вершину и бери, сколько сумеешь. Я не поленился.
– Легко говорить – поднимись. Я уже падал трижды, больше не хочу. А ты, как кот: всюду пролезешь, все сливки снимаешь. После тебя уже никому ничего не остаётся.
– Меньше спать надо. Выглянуло солнышко – и вперёд.
По лицам трудно что-то определить: как далеко они готовы зайти.
– То есть, надо понимать, половина тебя не устраивает?
– Ты прав.
– У тебя была возможность унести пару килограммов, но жадность затмила разум. Что ж, будем разговаривать по-другому. Руки вверх. Отойди от рюкзака на десять шагов. Рыжий! За рюкзаком!
Аверьянов, с поднятыми руками и лицом крепко пострадавшего, пошёл крутиться по часовой стрелке, не забывая поглядывать в облака.
– Шаманишь? – Рыжий насторожился; пусть и врут люди, но один настоящий шаман на сотню шарлатанов встречается. Иной начнёт пугать – вам не дожить до утра или до захода солнца, всякие угрозы придумывают.
– А что остаётся делать? На последние деньги приехал, думал – хоть дорогу отобью.
– И нам без денег отсюда нельзя никак.
В какой-то момент Аверьянов поймал знак: помощь пришла. Как это проявится на положении, интересно.
Рыжий запустил руки в рюкзак… и застрял.
– В
