напугать"дедов" штык-ножом, если с ходу пырнет им Бизона. На шестой минуте поостыл,засомневался. Не в том засомневался, что сможет ударить человека ножом, а втом, что ему это так просто позволят сделать. Ну, если подойдет к нему одинБизон и если не заподозрит ничего - тогда еще может быть. А если не один?Сцапают за руки, выкрутят нож и пойдут метелить от души... Невесело выйдет.Да уж что там говорить - не попрешь с этой железкой тупой сразу противдесятерых жлобов! А с чем попрешь? Только с автоматом разве что... Валерка с тоской глянул в сторону ружпарка. Там, через стальную решетку,просматривались запертые пирамиды, где стояли, согласно книге приема-выдачиоружия, три пулемета "ПК", девять "РПК", девять "РПГ-92", пятьдесят пять"АК-74" с соответствующим числом магазинов и штык-ножей, прицелов И прочего.Там же стоял запертый на ключ и опечатанный ящик с патронами для караула. Вообще-то опечатывать было положено и весь ружпарк. Печати были у ротногои у старшины. Уходя после чистки оружия, они обычно оттискивали печать напластилиновой бляшке, за сохранность которой нес ответственность суточныйнаряд во главе с дежурным. Однако еще в давние времена - года три назад,когда никого из нынешних срочнослужащих в рядах Российской Армии нечислилось, - произошла маленькая неприятность. Тогдашний старшина, будучи внетрезвом состоянии, потерял печать от ружкомнаты. Ее нашли тогдашние"дедушки" и припрятали, никому ничего не сказав. Старшине тогда удалосьвыкрутиться из неприятной ситуации - у него был дружок, который вырезалточно такую же. Никакое начальство, даже ротный и все прочие офицеры опропаже печати не знали. Позже, когда тот старшина уволился, узнали, ношухера поднимать не стали. Всегда полезно, если третья, неучтенная есть. Отом, что в ружпарке "деды" бутылки прячут, тоже догадывались. Автоматы неворовали - и ладно. Дежурный, которого поторапливал Бизон, печать на руж-парк поставил. А вотключ из замка выдернуть позабыл. Там этот ключ и торчал. А на колечке,которое было продернуто через дырочку этого ключа, висело еще несколько. Иот пирамид с автоматами, и большой толстый - от ящика с патронами длякараула. То, что дежурный своей промашки не заметил, - понятно. Он торопилсяБизону угодить и порнушку поглядеть на халяву. А вот как Валерка ключ несразу углядел - хрен его знает. Раз двадцать смотрел в сторону ружкомнаты, аувидел только тогда, когда подумал, как хорошо было бы автомат в рукахиметь. Не такой уж дремучий парень был Русаков. И газеты почитывал иногда,телевизор смотрел, когда удавалось. Поэтому знал, что бывали случаи, когдасолдаты, уперев автомат, убегали или расстреливали кого-то из своихсослуживцев. Знал, но не понимал, как до такого можно дойти. Только теперьпонял. Вот до чего тоска доводит...КРОВЬ Нет, вовсе не сразу Валерка подошел к двери ружпарка и повернул тот самыйключ. Минут десять, а то и пятнадцать не мог решиться. Не потому, что совсемуж боялся, а потому, что не очень знал, что будет делать, если окажется унего в руках его автомат с подцепленным к нему магазином, в котором подзавязку красивеньких таких патрончиков калибра 5, 45 - с выкрашенными втемно-зеленый цвет гильзами, с остренькими красновато-золотистыми пульками итемно-красными лаковыми ободками в местах соединения пуль с гильзами. Каждойиз этих пулек можно человека убить насмерть. Нет, перед лицом того, что ему грозило через какие-то полтора часа,Валерка был готов на все. Даже на самое страшное. Но что делать потом?Бежать? Куда? В памяти мелькнула дорожка, которая вела через территориючасти, мимо клуба, к забору, где имелась замаскированная дырка, черезкоторую "деды" бегали в самоволку. Дальше был небольшой перелесок, за ним -окраина военного городка, где жили офицеры, и примыкавший к нему небольшойрабочий поселок какого-то оборонного завода, который, похоже, уже почти неработал. Дальше этого поселка Валерка не бывал. То есть, конечно, бывал,когда его сюда год назад привозили, но дело было ночью, везли их со станциина крытом грузовике, и, как попасть на эту станцию, Русаков понятия не имел. И вообще, он вдруг подумал, что все это, мерзкое, унизительное и жуткое,обещанное Бизоном, - просто розыгрыш. Может, хотят припугнуть, но на самомделе ничего не будет. Может, обсмеют просто и отвяжутся. Пока ведь они, еслипо большому счету, ничего особо плохого ему не сделали. Ну, пуговицысрезали, ну, в сапоги написали, ну, подушку хотели гуталином измазать... Этовсе неприятно, на уровне грубой шутки. Но даже не ударили ни разу. А он ихто ножом, то даже автоматом мочить собирается... Нет, может, и правда,шутка? В конце концов, какой интерес им в том, чтоб Валерка в Чечню поехал?Навряд ли они с этого навар поимеют... Наверно, логика тут была, и будь Русаков домашним, не знавшим бедпарнишкой - если теперь таковые встречаются, конечно! - то он, наверно, несмог бы до конца поверить в серьезность угрозы. Но он-то таковым не был. Они на улице побывал, и в детдоме два года прожил, и вообще много об жизнизнал. Знал, например, что встречаются такие люди на Руси, которым напрактическую выгоду и материальный интерес начхать - лишь бы былавозможность над кем-то, слабее себя, поиздеваться. И еще знал, что это делоим дороже всего, даже свободы иной раз. Уговорить их или разжалобить нельзя- они только силу понимают. Нет, не шутил Бизон. Он упертый, это Валерка знал. То, как он сказалтогда: "Пойми, козел, не шутят с тобой!", Русакову хорошо запомнилось.Решающую роль, можно сказать, сыграло. Из ленкомнаты долетали все такие же ритмические бабские стоны изпорнофильма, неясный гомон и смешки зрителей. И тут из этого не оченьгромкого шума прорвался низкий бас Бизона: - Ну, блин, по-моему, я сегодня трахну кого-то! Неизвестно, к чему он эту фразу сказал. Может, вовсе и не насчетРусакова, а просто из-за того, что у фильма было слишком многокомментаторов, которые ему мешали созерцать и наслаждаться. Но вот Валеркеэта фраза нe понравилась, она его завела, разъярила и сыграла роль тойпоследней капли, которая чашу переполняет. Русаков подошел к двери ружпарка и повернул ключ, торчащий в замке.Щелчок был, но его если и слышали, то не обратили на него внимания. Валерка проскользнул в дверь и тихо прикрыл ее за собой, не лязгнув.Осторожно отпер висячий замок на пирамиде. Той, где рядком стояли автоматы иего родной, хорошо пристрелянный, из которого он на стрельбище всеупражнения на "отлично" бил. Вот он стоит под наизусть известной биркой сномером. Правда, пока он не более опасен, чем простая железная палка.Русаков подошел к ящику с патронами, сорвал печать... Теперь уже нельзя былоидти назад. Такой печати, как на ящике, ни у него, ни у дежурного по роте небыло. Ключ - в замок, два оборота, крышку вверх... Вот они, магазины. Ихмного - штук сорок или больше. Так! Один к автомату, три в один подсумок, три в другой, два в карманы штанов.Хватал так, как вор золото берет - с жадностью. А зачем? Сам не понимал.Словно прорвалось что-то, дурное, сумасшедшее, безумное... Зачем-то
