можно выбратьменьшее. Наверно, он все-таки согласился бы на унизительную процедуру"покаяния", если б не вмешался, как зачастую бывает, его величество случай. Когда до истечения назначенного Бизоном часа оставалось всего ничего -минут десять-пятнадцать, в роту пришел задержавшийся на работе в штабеписарь. Он прошлепал грязными подметками по только что отмытому Русаковымполу прямо в тот проход, где вполголоса беседовали "дедушки", раздобывшиегде-то бутылочку и подогревавшиеся перед предстоящей потехой. При себе уписаря был какой-то увесистый квадратной формы сверток. Валерка, матерясь, принялся затирать грязь - самому ж придется наколенках по ней ползать, - как вдруг заслышал заметное оживление в"дедовском" углу. Чем-то их появление писаря порадовало. А затем они дружновстали и потопали в проход. Человек десять, не меньше. Русаков тревожноглянул на часы - нет, время еще не вышло! Неужели решили, поддавши, чтоцеремония "покаяния" слишком скучна? Но Бизон, когда проходил мимо Валерки, спросил: - Ну как, корешок, ты готов морально? - Готов, - процедил Русаков, отжимая тряпку в ведро, хотя и не пояснил, кчему именно. - Приятно слышать, хотя бодрости в голосе не уловил. Ладно. Естьмаленькая вводная: мероприятие переносится на два часа. Нам Тут Вова изштаба притаранил видеоплейер с клевой кассеткой. Мы его поглядим, а потом -как договорились. Как раз спокойно заступишь на тумбочку, отстоишь двачасика за дневального и дежурного. Потом тебе четыре часа сна положено -покаешься и с облегченной душой уснешь... "Деды" с писарем и видюшником упилили в ленкомнату, где имелся телевизор,начали там возиться, подключая одно к другому. А к Валерке подошел дежурныйпо роте. - Бери штык. У самой тумбочки зря не торчи, лучше на выходе постой, настреме. Дежурный по части скорее всего не придет, но так, для безопасности,поглядывай. Из ленкомнаты высунулся Бизон и сказал: - Славка, где второй пузырь заховали? - В ружпарке, - ответил дежурный. - Давай сюда, на хрен, под такое кино надо добавить. Дежурный вытащилключи и отпер сварную, затянутую стальной сеткой дверь оружейной комнаты.Прошел куда-то за пирамиды с автоматами и, покопошившись, вышел с бутылкой. - Живее, блин, трубы горят! - поторапливал Бизон. Дежурный с. бутылкойпоспешно юркнул в ленкомнату. Валерка тем временем взял у сменившегосядневального штык-нож и прицепил к поясу. Тот, позевывая, направился к койке- подремать свои четыре часика. Из ленкомнаты послышались сперва звукимузыки, должно быть, шли титры фильма, На фоне их прослушивалось легкоебульканье и покрякивание - "деды" приходовали бутылку из горла и без закуси.Отчетливо пробасил Бизон: "Дежурному не давать, блин, он на службе! Пустьспасибо скажет, что пустили кино смотреть..." Потом долетели какие-то фразына немецком языке - уже начался фильм. Голоса "дедов" смолкли - всевперились в экран. Зато отчетливо послышались бабьи стоны - фильмушка былапорнушная. Может, в другое время Валерка даже постарался бы послушать, хотя быпредставить себе, что они там смотрят, сопя и слюнки пуская. Но не теперь. Унего своя логика заработала, насущная"; то, что "деды" подогрелись, ничегохорошего не сулило. Конечно, две бутылки на десятерых - не больно много.Даже если вторую пили без закуски, особо не захмелеют. Но развеселяться -это точно. И от этого своего дурного веселья тот сценарий, который придумалБизон, могут провести с изменениями и дополнениями, само собой, не в лучшуюдля Русакова сторону. А если еще учесть, что от просмотра всяких пакостей повидаку у них кое-где и кой-чего зачешется, то вполне может получиться так,что они, даже при полном Валеркином покаянии, все-таки сделают из негопетуха. И отдубасят заодно так, что всю оставшуюся жизнь придется только налекарства работать. Тормозов-то у них не будет. Это в трезвом виде Бизон могприкинуть, как повести дело так, чтобы самим излишне не замазаться. А попьяни - все по фигу. Валерке опять стало страшно и тоскливо. Если б сумел, то помер бы сам посебе. Позавидовал йогам, которые, говорят, если захотят, то могут сами себявыключить и умереть, когда захотят. Как-то само по себе подумалось про штык-нож, болтавшийся на поясе.Оружие... Нет, поначалу Русакову не подумалось про то, что он этим оружиемот "дедов" оборониться сможет. Он сперва вдруг решил, будто сможет сам себяпорешить. Полоснуть по горлу или по венам - и вся недолга. Пока Бизон скорешами на порнуху пялятся, он весь кровью изойдет и будет тут лежать, вкрасной луже, беленький и холодненький. То-то они, забегают! Шухер будет,прокуратура наедет - такие клистиры всем вставят, только держись! А ему -никаких проблем. Может, мать, когда до нее в тюрьму извещение дойдет, ипоревет немного, только в это дело трудно верится. Валерка вытащил штык из ножен, поглядел на иззубренное, тупое лезвие.Таким, чтоб что-то порезать по-настоящему не выйдет. Долго пилить надо, аэто уж очень больно. Можно, конечно, острием между ребер преткнуться... Нокогда Русаков только представил себе, как эти полтора десятка сантиметровхолодной стали прорвут его родную кожу и, пропарывая его живое, чующее больтело, вонзятся где-то там в его тюкающее сердце, которое совсем не хочет,чтоб его останавливали, стало ему не по себе. Он понял, что ни за что несумеет зарезаться. И потом обидно стало, сильно обидно... Стало быть, он, дурак, себя убьет, не дожив до двадцати лет, а они, этисволочуги, с Бизоном жить будут? Ну, помотают им нервы, потаскают на всякиетам дознания и допросы. Но ведь не посадят даже! Не за что. Есть, говорят,такая статья - "Доведение до самоубийства", только, чтоб ее пришить, надобыть толще хрена. Бизон не дурак, он быстро догадается, как с народомработать, - никто лишнего слова не вякнет. Да и начальство скорее всегопостарается делу хода не давать, сор из избы не выносить. Ему самому лишниескандалы не к месту. В общем, похоронят Валерку, поставят где-нибудь пирамидку со звездочкойили там крестик - чего теперь положено, Русаков не знал, - и забудутначисто. Может, года через два или три какой-нибудь командир вспомнит ввоспитательных целях: "Был тут один чувак, шуток не понимал. Ему пообещали,что морду набьют, а он испугался и зарезался. Фамилию вот только забыл..." А Бизон в это время уж давно будет в родном доме жить, водяру хлестать ибаб трахать, может, даже жениться соберется, детей заведет... Небось и невспомнит, что из-за него Русаков закололся. Вот тут-то у Валерки впервые появилась мысль, что, пожалуй, куда проще,чем самого себя, пырнуть этим ножичком Бизона. Снизу вверх, под ребра, в уженаросшее брюхо, в кишки его поганые... Чтоб выл и визжал, чтоб хозяином себяне чувствовал, падла! Пусть потом до смерти забьют - уже не жалко. Да и неполезут его бить, если он Саньку проткнет - перессут за себя. Посадить,конечно, могут, но это еще неизвестно. Тут-то, на следствии, Валерка, вполнеживой, может много чего наговорить прокурорам - пусть только запишут! Умногих погоны-звезды послетают, если возьмутся копать. Минут пять Валерка хорохорился, утешая себя тем, что может
