Фангорнское сражение круто изменило ситуацию. Армии Мордора и Изенгарда и без того-то почти втрое уступали в численности объединенным силам Гондорско-Роханской коалиции. После гибели экспедиционного корпуса возможности оборонительной стратегии оказались для Мордора полностью исчерпанными: удержать Итилиен имеющимися у него силами было теперь невозможно. Их, конечно, с лихвой хватило бы на оборону крепостей, запирающих проходы в Хмурых и Пепельных горах, однако что в том проку? Гондорцам и рохирримам не было бы никакой нужды штурмовать их – достаточно просто поддерживать блокаду и ждать, пока Мордор капитулирует – или умрет от голода. Трезво просчитав комбинацию, в Барад-Дуре поняли, что есть один-единственный шанс разорвать этот удушающий захват.
До тех пор, пока в тылу у рохирримов остается не взятый Изенгард, те наверняка не решатся перебросить войска на юго-восход, за Анориен. Хотя армия Изенгарда невелика, взять его очень непросто, ибо отсталый Рохан не располагает серьезной осадной техникой. Следовательно, в распоряжении Мордора имеется запас времени – минимум полгода. За этот срок необходимо под прикрытием вялотекущей войны в Итилиене собрать в кулак все силы, какими только располагает держава: провести всеобщую мобилизацию, прикупить наемников, получить войска от союзников – вастаков и особенно харадримов. Затем следует внезапно обрушить всю эту мощь на временно лишенный роханской помощи Гондор и сокрушить его армию в режиме блицкрига – после чего выйти из войны по известной схеме «мир в обмен на земли» (сохранив за собой итилиенский Перекресток). Риск огромен, но выбирать-то не из чего!
Зеркало оценило этот план как имеющий весьма приличные шансы на успех. Гэндальф кусал локти – война на северо-закате тем временем шла вовсе не так успешно, как он ожидал. Правда, Йомеру, совершившему стремительный марш на Закат, удалось овладеть стратегически важной Хельмовой падью, выиграв кровопролитное сражение при Хорне, и прорваться в долину Изена. В действительности, однако, эта победа рохирримов была пирровой: потери наступавших оказались столь велики, что о штурме самого Изенгарда теперь нечего было и думать; оставалась лишь осада – именно то, к чему сейчас подталкивал их Мордор.
Выход нашли эльфы. Подойдя к Изенгарду рохирримы с изумлением узрели на его месте сверкающее под закатными лучами водное зеркало, из которого нелепо, будто коряга из болота, торчала изенгардская цитадель Ортханк. Эльфы решили проблему радикально – разрушили ночью плотины на Изене и утопили спящий город вместе со всеми его защитниками. Ужаснувшийся Гэндальф с кипящим от ярости Йомером (на дне искусственного озера оказались все богатства Изенгарда, которые, собственно, и составляли цель похода рохирримов) поехали к эльфам – разбираться.
…Назад они вернулись затемно, в высшей степени немногословными и избегающими глядеть друг на дружку. Йомер, в ответ на недоуменные вопросы своих офицеров – следует ли праздновать победу? – бросил: «Как хотите», и удалился в свою палатку, где в полном одиночестве напился до остекленения, чего за ним раньше не водилось. Гэндальф зачем-то поспешил к Ортханку и пытался переговорить с затворившимся там Саруманом, подучил ледяной отказ и теперь, обессиленно сгорбившись, сидел у воды, наблюдая за переливами лунной дорожки… В конечном счете эльфы, наверное, правы – главное сейчас развязать себе руки на севере и вести рохирримов на юг… Только вот Зеркало… Неужели этот чистоплюй Саруман был тогда прав?.. Нет, об этом лучше не думать… В любом случае пути назад уже нет… И этот следопыт-дунадан, как бишь его – Арагорн? Арахорн? Зачем это, интересно, он вдруг понадобился эльфам?..
А война на юге тем временем набирала ход. Конечно, войсковые перемещения такого масштаба, как затеянные Мордором, не скроешь от разведки противника – даже если бы тот не располагал Зеркалом. Гондор тоже начал было стягивать к Минас-Тириту войска своих союзников из Анфаласа, Этира, Дол-Амрота, однако Мордор осуществил развертывание раньше. Успешно проведя отвлекающий удар на севере – общим направлением на Лориен и далее на Эсгарот – и сковав там основные силы эльфов, мордорская армия всей мощью обрушилась на Гондор. Осгилиат был захвачен с ходу: шестью днями спустя победоносная Южная армия, опрокинув и рассеяв превосходящие ее по общей численности, но бестолково расположенные гондорские части, стояла со всей своею осадной техникой под стенами так и не успевшего изготовиться к обороне Минас-Тирита: мощные Пеленнорские укрепления были перед этим взяты штурмом буквально за пару часов. И когда в покоях Денетора вдруг ожил палантир и Саурон предложил немедленный мир в обмен на признание за Мордором права на ограниченное военное присутствие в Итилиене, король Гондора тут же согласился – вполне резонно полагая, что ухитрился выменять телку на цыпленка. А вот дальше началось нечто непонятное.
На следующий день в Сауроновом палантире возник человек в белом плаще, представившийся Митрандиром, военным комендантом Минас-Тирита. Подписание мира, к сожалению, придется отложить на несколько дней, поскольку король Гондора внезапно занемог. Почему переговоры ведет не Фарамир? О, принц находится буквально между жизнью и смертью – ранен в бою отравленной стрелой… То есть как это – чьей?! У мордорской армии вообще нет на вооружении отравленных стрел? Гм… Честно говоря, он не в курсе… А принц Боромир, увы, вот уже несколько месяцев как считается погибшим где-то на севере. Одним словом, следует обождать с недельку, пока король не одолеет свой недуг; да-да, пустая формальность…
И мордорцы стали ждать. Война выиграна, скоро по домам: оно конечно, дисциплина – дело святое, но уж по случаю победы-то?.. А?.. В конце концов, если Изенгард падет, а рохирримы повернут на юг, Саруман даст знать, так что даже в самом пиковом варианте времени на подготовку к встрече – выше крыши… Знать бы им, что палантир Сарумана молчит оттого лишь, что давным-давно перебежавший к победителям Грима прихватил его с собою в качестве приданого, а армия Рохана находится уже в трех дневных переходах.
ГЛАВА 7
Гондор, Пеленнорские поля.
15 нарта 3019 года
Мордорцы поняли, что их обвели вокруг пальца, лишь когда на северном обрезе белоснежного туманного пледа, укрывшего Пеленнорские поля, стала расплываться бурая клякса роханского войска, а из отверзшихся ворот Минас-Тирита хлынул поток гондорских воинов, тут же застывающий в боевых порядках. Ярость утроила силы обманутых «победителей»; они обрушились на гондорцев так, что обратили тех в бегство, прежде чем подоспели рохирримы, и едва не ворвались на их плечах в город. Утомленная долгим переходом панцирная конница Рохана не оправдала надежд: она оказалась малоподвижной, и легкие конники-орокуэны спокойно засыпали ее тучами стрел, легко уклоняясь от ближнего боя. И хотя Южная армия Мордора почти двукратно уступала противнику в численности и была к тому же захвачена врасплох, чаша весов начала отчетливо клониться на ее сторону.
Вот тут-то в тылу мордорцев, на юго-восходном краю Пеленнорских полей, и появились свежие части врага – только что высадившиеся с прошедших по Андуину кораблей: десант был не слишком многочисленным, и мордорский главнокомандующий не придал значения первым паническим рапортам – «этих невозможно убить!». Бой между тем закипел с новой силой. На северном краю поля лучники-умбарцы и искусно маневрирующая орокуэнская конница совершенно сковали действия роханских латников: на закатном направлении боевые мумаки харадримов вновь опрокинули и рассеяли гондорскую пехоту, а инженерные части за десять минут разбили вдребезги хваленые – якобы «мифриловые» – городские ворота и начали катапультную бомбардировку внутренних укреплений. И лишь на юго-восходе творилось что-то неладное: высадившиеся с кораблей части двигались вперед как нагретый нож сквозь масло; когда командующий Южной армией появился на участке прорыва, глазам его представилась вот какая картина.
