домой, то застаю Маргариту в кабинете. Она, увидев меня, встает и отпускает издевательский поклон. Что это с ней? Ах да, тот пункт в договоре…
— Привет, — здороваюсь я.
Она молча кивает и начинает собирать вещи. Не может со мной говорить — согласно нашему тупому соглашению.
— Как дела? — пытаюсь наладить я связь. Звучу жалко. Мне совершенно не интересно, как у Маргариты дела, а она даже не может мне ответить. Разговариваю будто со стенкой. — Ладно, я разрешаю тебе говорить.
Ее глаза округляются. Маргарита ставит на стол ноутбук, открывает и яростно что-то печатает, потом поворачивает экран ко мне.
«РАЗРЕШАЕШЬ?! Ты мне не хозяин. У нас контракт. Не забыл, как должен ко мне обращаться?»
Идиотизм!
— Знаешь что… Иди-ка сюда.
Я хватаю ее за руку и тащу в гостиную. Маргарита сопротивляется, но ее хрупкая, маленькая рука не может вырваться. Да уж, крепко схватил, как бы синяк не оставил… Хотя какая разница?
— Вот, смотри. Я убираю этот пункт. — Я подвожу ее к контракту, который до сих пор висит на стене, и показательно вычеркиваю строчку, согласно которой Маргарита не может со мной разговаривать. — Можешь тоже что-нибудь вычеркнуть, если хочешь.
Она берет ручку, на секунду задумывается и вычеркивает: «Каждый день выкладывать в социальные сети пост, транслирующий “счастливый супружеский образ жизни».
— Ты выставил самое худшее фото, которое когда-либо у меня было, — наконец произносит она.
— Ну еще бы. У тебя же с пеленок только профессиональные фотографы. Может, мне его еще и подретушировать надо было?
— Мог бы и постараться.
— Вот, что, душенькая моя ненаглядная… — С ненавистью кошусь на наш контракт. Вот бы от этого пункта избавиться, не собираюсь я к ней так обращаться еще целую неделю! — Завтра я подарю тебе букет самых вонючих цветов, которые только смогу найти.
— А я принесу тебе свежевыжатый сок из оливок. Ты знал, что это тоже фрукт?
— А я прочитаю тебе на ночь такую сказку, из-за которой ты ночью вообще не сможешь уснуть от страха!
— А я…
— Да перестань ты себя так вести! — выхожу я из себя, снова хватаю Маргариту за руку и притягиваю к себе. Она смотрит на меня почти испуганно, наши лица так близко, что я чувствую ее дыхание… — Тьфу! Черт дернул жениться на такой стерве!
Отпускаю ее и мчусь в кабинет.
Что это со мной такое? Когда мое тело отреагировало на нее в брачную ночь, вопросов не возникло — это естественный мужской инстинкт при виде обнаженной девушки. Но сейчас-то что случилось? Она же меня бесит!
Глава 6. Сказка на ночь
Не знаю, что случилось с Феликсом, но он вдруг начал вести себя… почти сносно. Началось все с вычеркнутых пунктов в нашем контракте — для начала, по одному с каждой стороны. В трудовые будни мы мало пересекались и, видимо, из-за этого напряжение немного спало. Во вторник избавились еще от нескольких требований — я больше не должна приносить мужу свежевыжатый сок (тренируется он вечером, а я в это время чаще всего на работе, не ехать же ради идиотской прихоти домой?), а Феникс может уже не называть меня «душенькой моей ненаглядной».
— Хорошее решение, «ледышка» тебе идет больше, — прокомментировал новую «поправку» Феликс.
По вечерам он все еще должен читать мне сказку перед сном. Если бы нам пришлось в течение недели избавиться от всех пунктов, этот я бы вычеркнула в последнюю очередь — ведь он больше всего бесит Феликса. «Колобка», «Теремок» и «Кашу из топора» я прослушала за первые три дня.
В четверг Феликс пришел с работы позднее обычного — ближе к девяти. Уставший, какой-то загруженный. Я даже думала сжалиться и разрешить ему пропустить одну вечернюю историю, но не стала — мне-то поблажек никто не давал. Я все еще вынуждена ходить по дому либо в костюме, либо в строгом платье, как на работе.
— Через сколько ждать тебя в спальне? — спросила я, заглянув к Феликсу во время позднего ужина.
Он недовольно оторвался от тарелки. Задумчивое выражение лица ему даже немного идет — сразу кажется умным человеком. Но потом иллюзия тает от его слов:
— Кажется, мы должны ужинать отдельно?
— А ты что, видишь, чтобы я пришла с тарелкой? — отбиваю его удар. — Когда мне ждать сказку?
— Через сколько ты ложишься?
— Через двадцать минут.
— Значит, буду через двадцать.
Я дохожу до спальни и наконец меняю рабочий костюм на пижаму, забралась под одеяло. Играть роль — так от души. Феликс явился как по часам, ровно когда обещал. Придвинул к кровати стул, повернул его спинкой к кровати и сел. Обычно у него в руках телефон, с которого он читает сказки, но в этот раз его почему-то нет.
— Ты без шпаргалки? — спрашиваю я, укрываясь почти с головой легким одеялом.
— Телефон на зарядке. Так что я просто отсижу здесь положенные пять минут и свалю.
— Так не пойдет.
Феликс вздыхает.
— Я не знаю никаких сказок, ледышка. Либо ждем, пока мобильник зарядится, либо сидим в тишине. И второй вариант меня более чем устраивает.
— Не знаешь сказок? — удивляюсь я. — Совсем никаких?
— Я родился в реализме. Здесь нет скатертей-самобранок и волшебных палочек.
— Ты думаешь как взрослый. Сказки придумали для детей.
— У нас было разное детство. В моем не было чудес.
— А как же Винни Пух? Кот в сапогах? Дед Мороз? — допытываю я.
Феликс, сложив руки на спинке стула перед собой, положил на них голову и, кажется, прикрыл глаза.
— Вместо Деда Мороза — дядьки с толстыми кошельками, которые дарили нам дорогие подарки: телефоны, планшеты. Мы обменивали это на конфеты, не зная цены. Кто-то — на сигареты.
— Нам?..
До меня понемногу начинает доходить. Уж не потому ли Феликс так нервно реагирует на любые упоминания детства, родителей? Но он не может быть из детского дома — я ведь точно
