Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
комнатка с окном, из которой в разные стороны выходили три проема, а почти по центру был открытый люк, ведущий в импровизированное бомбоубежище.
Морпехи сразу же полезли внутрь, а я обследовал одну из комнат, также сильно захламленную, но пригодную для жизни. По ее центру стояла приличных размеров двуспальная кровать, занимающая почти все пространство в комнате, на одной из стен расположились два окна, а вдоль другой — шифоньер-стенка, полки которой были заставлены многочисленными книгами. Что ж, здесь вполне себе можно устроить импровизированную базу и место отдыха. В случае необходимости — прыгать в погреб и прятаться от ОстротЫ, а есть и спать в комнатушке. Жить можно.
Но было очевидно, что прохлаждаться и просто ждать окончания боевого выезда не выйдет. Таким образом я проводил время на выездах во время первой командировки, когда «боевое задание» зачастую заключалось только в хождении в караулы на весьма спокойном участке фронта. Сейчас все иначе. Во-первых, рядом Угледар, который, ощетинившись стволами танков, минометов и артиллерийских установок, сосредоточенно пытался уничтожить свои пригороды с засевшими в них русскими бойцами. Во-вторых, «Легион» был подразделением добровольческим, и, как мне кажется, люди осознанно идут на войну для того, чтобы воевать и добывать победу, а не для того, чтобы прятаться в погребе и ждать, пока тебя отвезут в тыл.
Значит, и сейчас наша задача — сделать противнику настолько больно, насколько это возможно. Никто не может победить в войне в одиночку, кем бы он ни был. Да и в целом как-то сильно повлиять на ее ход. Но каждый может сражаться ради побед собственных, ради собственных достижений, и из этих побед малых будет выкована победа общая. Значит, будем выполнять задачи, а не сидеть сложа руки и ждать, пока в наше укрепление прилетит снаряд.
Задачи шли одна за другой. Сначала я сходил к Гансу, забрал оставшихся на окраине дач сослуживцев и отвел их на новую точку дислокации. Благо путь был недалекий, хоть и сопряженный со сложностями в виде многочисленных препятствий и груза, который нам в очередной раз приходилось тащить из точки А в точку Б. Усталость уже начинала сказываться на мозге — бредя к своим через всю эту хаотичную и единообразную до смешения разруху, я думал лишь о том, как бы мне не заблудиться, ни идя за командиром — медиком Мухой — и Гиннесом, ни возвращаясь вместе с ними к новому, чуть более безопасному домику.
После переезда поступил новый приказ — установить средство радиоэлектронной борьбы, которое отряд нам выдал в то время, когда мы пробирались к этой части дач с места высадки. Устройство, которое было способно создать бесполетную зону для украинских операторов БПЛА. А для начала нужно было выбрать место для установки этого маленького черного чемоданчика как-то так, чтобы им было максимально неприятно и обидно. Направить испускающие помехи антенны таким образом, чтобы сигнал проходил в сторону высившегося серой крепостью на горизонте Угледара, прямо над посадками, в которых сейчас ютились другие легионеры.
Казалось бы, маленький черный кейсик, который мы называли «мангалом». Жарить бы с его помощью ничего не получилось (за исключением нервных систем операторов БПЛА, что запускают «птички» с той стороны фронта), но он был способен оградить наших сослуживцев от того, что их обнаружит противник и забросает маленькими гранатами с гражданских квадрокоптеров. Или от того, чтобы на них навели танк или миномет. Хотелось бы верить, что он на это способен, однако кейс не вызывал у меня особого доверия и явно был собран на коленке энтузиастамигуманитариями. Под крышкой ящика скрывались антенны, представляющие собой два латунных стержня с нанизанными на них металлическими «тарелочками» разных размеров — ближе к краю поменьше, а к основанию побольше. Также там можно было обнаружить несколько рубильничков и выходящие наружу контакты для запитывания этого устройства извне.
— Думаю, здесь нужно «мангал» поставить, — объяснял я командиру, показывая на стоящий неподалеку дачный домик, — прямая видимость до Угледара, не будет радиотени. Неподалеку от нас, чтобы ставить и снимать можно было. Но и не слишком близко, чтобы не привлекать внимание.
Командир внимательно изучал предложенный вариант. Его застывшая фигура в стандартном шлеме расцветки «пиксель», таком же бронежилете и комплекте защитной формы отдавала сюрреализмом из-за странной привычки носить за спиной саперную лопатку, что роднило его массивную фигуру с образом самурая или, скорее, рыцаря. Зеленого, странной формы рыцаря двадцать первого века.
— Да, давай прямо сейчас. Пока не рассвело до конца и дневные дроны не поднялись.
Действительно, работать по утрам, во время утренней дымки, не хочет никто — ни офисный клерк, ни боец на фронте. По своему дроноводческому опыту из прошлой командировки я помнил, что шел летать где-то ближе часам к девяти утра, а до того у меня был утренний моцион, заключавшийся в скуривании нескольких сигарет подряд, кружке чая и банке консервированной перловки.
Чуть разобравшись с устройством «мангала», я позвал своего второго номера, Гиннеса, и мы отправились к обозначенному мной для установки глушилки дому. Во время обстрелов ему досталось, и часть второго этажа была обрушена, но куски крыши еще были целы и вполне себе могли защитить наше оборудование от осадков. Мы преодолели небольшое расстояние до нашей цели, я немного побродил вокруг нее и пришел к выводу, что со стороны двора внутрь не попасть — все лазы были завалены полуснесенным вторым этажом, который сейчас представлял собой кучу досок, балок, гвоздей и прочих материалов, рассыпавшихся после удачного попадания.
Придется выйти из-за дома и мелькать со стороны Угледара, чего, конечно, не хотелось бы. Но раз другого пути нет, значит, так. Мы вышли на улицу, я осмотрел еще один разломанный и осыпавшийся проход и вновь был разочарован. Тут на второй этаж попасть можно, но только с большими проблемами. А вот если перелезть через этот завал и попробовать с той стороны дома… То можно обнаружить еще несколько лежащих вповалку и частично засыпанных крышей трупов.
Голов не было видно из-под завалов, но тела были почти целы — они не были порваны на части или переломаны, но их нельзя было бы перепутать с живыми людьми. Было понятно, что тела уже начали становиться частью пейзажа — постепенно погружаться в землю, превращаться в часть того праха, из которого мы все вышли. Запаха не было, был только какой-то отвратительный покой, который может источать только груда людей с раздавленными головами.
Такого содержания тел на квадратный метр ранее я не видел, но не сказал бы, что это меня сильно
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
