вы об этом заговорили, миссис Блэкрик…
— Зовите меня Айлин, — с улыбкой просит мама.
— Да, конечно. — Горничная неуверенно улыбается в ответ и продолжает: — Раз уж вы об этом заговорили, нам и правда стоит дать объявления в газету о найме новой прислуги. Вам будет нужна камеристка. А у Эсси должна быть гувернантка, так ведь?
Я вижу, как в отражении мои брови ползут на лоб, и наконец оборачиваюсь. Никто из моих знакомых не знает хотя бы одного ребенка, у которого есть гувернантка. В нашем квартале в Мотт-Хейвене было заведено так, что если родителям некогда заботиться о своих детях, то дети заботятся о себе сами.
— Боже, — мама усмехается, — я знала, что здесь всё будет иначе, чем я привыкла, но вряд ли я не смогу одеваться без посторонней помощи.
Пройдя через холл, я встаю рядом с мамой.
— А мне не нужна гувернантка.
Фрейлейн Гретхен переводит на меня недоумевающий взгляд.
— Но кто-то должен помогать тебе с учебой. На острове нет школы.
От удивления я не могу произнести ни слова и таращусь на горничную, пока мама не подпихивает меня локтем.
— Веди себя прилично. Представься.
Моргнув, я выдавливаю:
— Здрасьте, я Эсси. Приятно с вами познакомиться, фру… фра… — Я запинаюсь и смотрю на маму, ища поддержки, и чувствую, как вспыхивает лицо.
— Фрейлейн, — медленно произносит горничная и улыбается. Затем проговаривает по слогам: — Фрей-лейн. Это то же самое, что и «мисс», только по-немецки.
Я киваю, но не пытаюсь повторить это слово — вдруг опять ошибусь. Вместо этого спрашиваю с опаской:
— А раз вы тут сами всё чистите и моете, значит, нам не придется заниматься уборкой?
Мама ахает в ужасе. Горничная давится смешком. Я хмурюсь, потому что вовсе не хотела показаться невежливой, хоть мне это и не удалось. На самом деле я беспокоюсь, что доктору Блэкрику всего-навсего нужны бесплатные служанки, которые будут наводить чистоту в его громадном доме.
— Боже праведный, следи за языком! — тихо бросает мне мама.
— Ну, я полагаю, тебе придется держать в порядке твою комнату, — говорит фрейлейн Гретхен, посмеиваясь.
У меня отвисает челюсть.
— Мою комнату?
Горничная смотрит на маму, словно спрашивая разрешения, а потом, улыбнувшись, отвечает:
— На втором этаже. Хочешь, покажу?
Немного замешкавшись, я всё же подхватываю с пола свой маленький чемодан и, кивнув, беру Гретхен за руку. Ладонь у нее теплая и мягкая, не то что загрубевшие руки у наших соседей по кварталу. Голос у нее тоже мягкий и теплый. Когда она спрашивает, что я люблю есть и не устала ли с дороги, кажется, ей и правда не все равно. И, поднявшись на второй этаж, я чувствую себя получше и почти не думаю о жутком отражении в дверной ручке. Пока мы идем, фрейлейн Гретхен продолжает болтать:
— Это хозяйская спальная, — говорит она, показывая на одну из дверей. — Здесь будут спать твоя мама и отчим. Это библиотека — здесь ты будешь учить уроки.
Дальше идут гостиная и две гостевые комнаты, и мне кажется, что на этом всё. Но за углом еще три двери. Одна ведет в уборную с большой фаянсовой ванной, стоящей на ножках в виде когтистых лап, и унитазом со смывом — всё как рассказывал Фрэнк. Чаша унитаза кремового цвета и украшена резными листьями. На стене под потолком висит деревянный бачок с болтающейся цепью. Фрейлейн Гретхен показывает мне, как пользоваться унитазом.
— А я могу ходить в уборную во дворе? У вас есть такая? — с волнением спрашиваю я.
— Нет. А зачем тебе это нужно? — В голосе Гретхен звучит любопытство.
Я качаю головой и опускаю взгляд, про себя удивляясь, что горничная не знает о том, как опасны канализационные газы, попадающие в дом через водопроводные трубы. Она же работает на доктора, а значит, он наверняка должен был ее просветить — если, конечно, сам об этом знает. Я медленно выдыхаю и снова с ужасом думаю, что мама вышла замуж непонятно за кого.
Пока мы идем по коридору, я замечаю, что и наверху повсюду встречаются те необычные разноцветные стеклышки. Ими наполнены стеклянные сосуды, вазы и большие красивые чаши. Я хочу спросить, что это такое, но мы останавливаемся перед следующей дверью — в мою комнату.
— Ну, открывай, — говорит фрейлейн Гретхен.
Опасливо покосившись на нее, я протягиваю руку и берусь за дверную ручку. Но она не поворачивается.
— Кажется, заперто, — говорю я.
Скривив губы, фрейлейн Гретхен достает из кармана фартука железное кольцо, на котором висит гремящая связка ключей.
— Наверное, Фрэнк закрыл. Мы не привыкли к гостям. — Она смотрит на меня сконфуженно. — Но ты у нас не гостья, верно? Я очень рада, что ты приехала сюда, Эсси. В этот старый дом необходимо вдохнуть новую жизнь.
Впервые за весь день я чувствую, что мне хочется улыбнуться. Я пытаюсь придумать что-нибудь любезное в ответ. Но вдруг мой взгляд падает в дальний конец коридора.
В тот же миг я лишаюсь дара речи.
Пытаюсь выдавить хоть слово, но звук застревает в горле, и изо рта вырывается то ли писк, то ли всхлип.
Как она здесь оказалась? Выбралась из моих кошмаров?
Фрейлейн Гретхен поворачивает ко мне голову, и я замечаю на ее лице знакомое выражение — обычно так смотрят взрослые, которые меня не знают. Замешательство и озабоченность.
— Эсси, что-то не так?
В газовых светильниках на стенах подрагивают язычки пламени. Подняв дрожащую руку, я показываю на дверь в конце коридора.
Красную дверь.
— От… откуда?.. — едва слышно шепчу я.
Я хочу спросить «Откуда она здесь?», но тут фрейлейн Гретхен перехватывает мой взгляд, и у нее смягчается лицо.
— А, это дверь на чердак, — с улыбкой говорит она. — Красиво, да?
«Красивая» — не то слово, которым можно описать высокую дверь в конце коридора. «Зловещая» подходит куда лучше. А еще «леденящая кровь». Дерево выкрашено темно-бордовой, почти черной, краской. На раме выпуклый резной узор с какими-то завитушками. Человек, лишенный воображения, принял бы эти изгибы за бутоны роз или ветки терновника, но я вижу страшное — искаженные от невыносимой боли лица, широко разинутые, зияющие рты, которые будто внушают: уноси отсюда ноги, и поскорее.
Фрейлейн Гретхен вставляет ключ в замок, и тут я замечаю, что по низу всей стены, до самой красной двери, тянутся царапины. У порога все тоже искорябано, как будто что-то пыталось забраться внутрь. Я передергиваюсь, а горничная болтает как ни в чем не бывало:
— Наверху просто склад — там хранятся вещи доктора Блэкрика из прежнего дома. Он уже давно сюда переехал, а вещи
