употребляла чизбургеры из Макдональдса. Когда папа приносил домой бургер для меня после того, как обналичивал свой чек по безработице и встречался со Сьюзан, он вел себя так, будто за этот бургер ему пришлось сражаться с драконами. Каждую первую среду месяца он приходил домой пьяный с бумажным пакетом, полным гостиничного мыла в одной руке и чизбургером из «Макдональдс» — в другой. Он бросал их на стол и говорил: «Посмотри, что принес тебе твой отец! Посмотри, как тебе повезло». Если я не потакала ему восторженными благодарностями, он называл меня эгоистичной избалованной сучкой.
На самом же деле я была куда более благодарна за запеканку в крошечном сарае Джекса, чем за холодный чизбургер и жесткое мыло от Алко-мостра. Но это было лишь начало. В течение следующих нескольких лет Джекс продолжал ходить со мной до автобусной остановки, сидел на сиденье позади меня, находил меня за обедом и делился своей едой. Время от времени он прокрадывался в сарай, чтобы принести мне тарелку того, что готовили для него и его брата. Мне очень хотелось побывать у них дома, но это было невозможно на протяжении длительного времени. Я смогла это сделать лишь после происшествия с Брайаном. Вот тогда ситуация на длинной грунтовой дороге снова изменилась.
Глава 2. Я не смотрела
Наконец перестав читать, я поняла, что все время плакала. И чувствовала себя выпотрошенной рыбой. Встав с кровати, отправилась в гостиную, мимо Кары, которая сидела на диване и печатала на ноутбуке.
Я повернулась к ней с красными, опухшими глазами. Ее собственные глаза расширились от беспокойства, она застыла, глядя, как я шагнула на кухню, будто бы ждала, что я рухну на пол и разлечусь на тысячу осколков.
— Все нормально, — произнесла я. — Книга очень эмоциональная. Мне просто нужен стакан воды, — с этими словами я потянулась за текилой.
Она встала и пошла за мной на кухню.
— Это не вода.
— И?
— Сейчас десять утра.
— И?
— Ты как будто рыдала часами напролет… И ты ненавидишь крепкий алкоголь — повторяю — в десять утра.
— Кара, ты самая понимающая из всех людей, которых я знаю. — Я посмотрела на бутылку в одной руке, затем на стакан в другой, пожала плечами, поставила стакан и потопала в свою комнату с одной только бутылкой.
— Я волнуюсь за тебя, — крикнула Кара, когда я уходила.
— Я в порядке. Просто собираюсь сесть, почитать и устроить себе день психического здоровья, — повернувшись, я улыбнулась, а затем заперла дверь спальни.
— Дни психического здоровья обычно не включают в себя текилу в десять утра! — крикнула она мне через дверь.
— Со мной все хорошо!
Я слышала, как она что-то бурчала, но мне было необходимо приступить к сложному расследованию в Фейсбуке и Интернете.
Я внимательно изучила обложку и страницу с информацией об авторе книги. Никаких фотографий или биографии, только веб-сайт и контактные данные издателя. Я искала ключ к разгадке личности автора, но на самом деле мне это было не нужно. Я и так совершенно точно знала, кто написал эту книгу. Единственной загадкой для меня было то, где этот человек шлялся последние двенадцать лет.
С первых строк «Всех дорог между нами» я узнала себя в рассказе Джей Колби. А все потому, что история была обо мне. Длинная грунтовая дорога, полтора часа езды на автобусе до школы, папа-алкоголик, сбежавшая мама и тайные ужины в сарае… Это были подробности моей собственной жизни. Эмерсон была никем иным, как мной. А Джекс? Это определенно Джейсон Колбертсон, соседский мальчик, который когда-то был для меня всем… моим «первым» во всех смыслах. Тот человек, с которым я не разговаривала и которого не видела больше десяти лет.
У меня развился лёгкий коронарный синдром, откровенно говоря. Некоторым девушкам было бы лестно стать вдохновением для главного бестселлера года, я же была слишком занята планированием жестокого убийства Джейса. Но среди моих смертоносных планов всплывали тысячи вопросов. Почему Джейс написал эту книгу? Почему от моего лица? Рассчитывал ли он, что я ее прочту? Или наоборот, надеялся, что этого не случится, и просто хотел использовать мою историю для написания бестселлера? Мне нужно найти его, чтобы получить ответы на все эти вопросы… или, по крайней мере, высказать ему все, что я об этом думала.
Я искала Джея Колби в Фейсбуке, Инстаграме и Твиттере, хотя уже знала, что Джейсона Колбертсона не будет ни на одной из этих платформ, потому что пыталась найти это имя раньше. Но и сейчас у меня ничего не вышло: очевидно, обе его личности держались подальше от социальных сетей. Затем, я вбила в Гугле его псевдоним и нажала на вкладку «Картинки».
Могу поклясться, что мое сердце остановилось. Я сделала внушительный глоток из бутылки. Никаких лимона или соли, только я, текила и мои злые пальцы, щелкающие по каждой гиперссылке.
Его фотографии были практически одинаковыми на каждой открытой мною страничке. За двенадцать лет, прошедших с тех пор, как мы виделись в последний раз, он весьма похорошел. Более утонченный, более мужественный. Но все же, в его ухмылке угадывалось что-то мальчишеское и высокомерное.
Козлина.
Я знала, что он это сделает. Знала, что он напишет книгу раньше меня. Он был великолепен еще в десять лет. Почему же ему не быть великолепным в двадцать семь? Сделав еще один глоток из бутылки, я начала читать небольшой отрывок о нем, находящийся под одной из фотографий.
«После окончания Колумбийского университета Джей Колби уехал с побережья и обосновался недалеко от Лос-Анджелеса. Его рассказы были опубликованы в «Нью-Йоркере» и других авторитетных изданиях. Долгожданный дебютный роман «Все дороги между нами» подвергся критике из-за того, что оказался более мягким по сравнению с его ранними работами, но как сказал сам Колби: «Это самая суровая и самая правдивая история, которую я когда-либо писал». Он сказал, что данный роман — чистая выдумка, но вдохновением ему послужило тяжелое детство в сельской местности Огайо».
Я начала хохотать и рыдать одновременно. Набрав URL-адрес его веб-сайта, который был указан на обложке книги, я попала на сайт с белым фоном и специальным полем, где я могла отправить сообщение Дж. Колби.
Мило. Я могу сообщить ему напрямую о том, что он гребаный придурок.
«Дорогой, Джейсон!
Ты жулик. Мне захотелось написать тебе лично, несмотря на то, что долгие двенадцать лет от тебя не было ни слуху ни духу, с того дня, когда ты сделал то, что сделал, — помнишь, что именно? Что
