кем ты у нас сейчас являешься, подойдёт вот это… — Она схватила одну из вешалок и вместе с одеждой кинула ее прямо на диван. — Еще нужно вот это…
Блондинка засунула руку куда-то вглубь, между шмоток, а потом, словно фокусник, вытащила оттуда трусы, носки, майку.
Я смотрел на этот новый, своеобразный вариант Нарнии в тихом офигивании. Чисто внешне шкаф выглядел не сильно просторным. Однако, вещей в него было напихано очень до хрена. И еще… не понятно, откуда девица вытаскивает трусы… Полок-то нет… Это, конечно, не жизненно важно, но очень интересно.
Подошёл к дивану. Взял в руки нижнее белье. Растянул резинку, приложил к своему животу и посмотрел на эту страсть.
— Семейные? Серьёзно? А поприличнее ничего нет? — Я оторвался от созерцания «семейников», вопросительно уставившись на блондинку. — Может еще поковыряешься? Вдруг боксёры попадутся?
— Ты, Павлуша, для недавно почившего человека слишком привередливый. — Подала вдруг голос старуха.
Она резко «проснулась», приоткрыв один глаз, и теперь с усмешкой наблюдала за мной.
— Почему Вы так говорите? — Я бросил трусы обратно на диван и развернулся к бабке.
— А ты сам подумай? Или по-твоему одного человека можно без вреда для здоровья засунуть в другого? Матрешка, что ли, тебе? Нет, милок. Помер ты. Это — факт. Прямо там, в поликлинике и помер. А вот уже дальше — дело техники. Взяли мы тебя под белые ручки и отправили в новое место жительства. Повезло тебе. Ты теперь, Павел Валерьевич Лосев, являешься сотрудником нашей организации.
— Какой организации? О чем Вы? — Я не выдержал и сел на диван. Прямо на вещи.
Даже не сел. Плюхнулся. Все, что говорила старуха, сильно нервировало.
— Если не в курсе, у меня была вполне приличная работа. И перспективы. И карьерный рост…
— Ой, хватит заливать! — Бабка громко рассмеялась. — Рост какой-то…скажешь, тоже. Пять лет в этой конторе пахал на одной должности. Старший помощник младшего конюха. И не светило тебе там ни черта. Сам знаешь. Так и вывозил бы за свое начальство самую поганую работу. Они ж тебе натурально на шею сели. А сливки сами гребли. Ну, это нехай на их совести остаётся. Как говорится, снег сойдет, будет видно, кто, где гадил… Каждому приходит расплата по делам его.
— Это не Вам решать. — Я исподлобья посмотрел на старуху. Совершенно не разделял ее веселья.
— Не мне. — Она согласилась и даже кивнула. — За нас уже все решено. Ты думаешь, мы тебя специально извели? На тот свет хотели отправить? Неееет…Тут, милок, сыграло свою роль предопределение. Ты в любом случае должен был умереть. Это вон, Настя твою точку финала высчитала. Ей спасибо скажи. Вернее, всех, кто в конкретную секунду должен был…ну, ты понял. Из того списка, что у нас получился, выбрали самого подходящего. Тебя. Все. А дальше, как я и говорила, — дело техники. Просто нужно было оказаться в соответствующем месте, в соответствующее время. И, да…Павлуша, смирись. Помер ты. Точно тебе говорю. Мертвее не бывает. Просто мы твою… как бы это назвать… душу. Давай так. Вам такое определение привычнее. В общем, душу твою мы решили использовать на благое дело…
— Подожди… — Перебила бабку блондинка.
Она все это время молча стояла рядом со шкафом, наблюдая за нами со старухой. Девица подошла к столу, взяла чашку, плеснула туда воды из чайника, сняв его с плиты, прямо с огня, и протянула мне.
— На, попей. А ты, — Блондинка строго посмотрела на Шапокляк, — Дай человеку в себя прийти. Видишь, тяжело ему правда дается. Обсуждали ведь, аккуратно надо такое рассказывать. А ты — как снег на голову ему вывалила. Одно по одному — помер, помер, помер… Сто раз уже сказала.
Я осторожно поднес чашку к губам. Учитывая, что налила девица кипяток, не хотелось бы обжечься. Сделал маленький глоток. Чуть не подавился. Вода была холодной.
— Что за… — Я уставился на чашку, потом посмотрел на плиту.
— Да это –фокусы. Не обращай внимания. — Бабка небрежно махнула рукой. — Настя развлекается. Ты слушай, что тебе говорят. Вникай. У нас очень мало времени на все эти этапы… Как там ваши психологи говорят… Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Ты, Павлуша, сразу к принятию переходи. Отрицать очевидное нельзя. Тело — чужое. Это уже понятно, надеюсь. Гнев вообще не советую. Настя с виду спокойная. Начнёшь тут мебель крушить, может нехорошая ситуация выйти. Торговаться — тоже забудь. Меня не надуешь. Где вы учились, я преподавала… Можешь немного в депрессию впасть. Минут на пять. А потом — все. Потом надо за работу браться. Так что слушай.
— Да я слушаю! Только не понимаю ничего! Так не бывает… — Я уставился в одну точку, пытаясь переварить информацию.
— Ну, знаешь, Павлуша… Ты же юрист. Уж тебе ли не знать, бывает так, как быть не может. Кстати, меня Наталья Никаноровна звать. Никаких «баба Наташа» или чего подобного. Я, видишь ли, благородного роду-племени. Да…Значит теперь ты — в нашей организации. Так сказать, на полном довольствии.
— И чем занимается организация? — Поинтересовался я с опаской. Потому что, честно говоря, представить не могу, какую версию сейчас услышу.
— Воооот… — Наталья Никаноровна подняла указательный палец вверх. — Наконец, перешли к делу. Настя, плесни чайку. Во рту что-то пересохло…
Блондинка послушно взяла посуду, сыпанула прямо в нее заварки и залила кипятком. Кипятком⁈ Я в изумлении смотрел, как от бабкиной чашки к потолку поднимается пар.
— Мы, милок, ловим попаданцев. И отправляем их по месту назначения. Туда, где они и должны быть. Домой. — Старуха взяла из рук Насти чай, сделала маленький глоток, а потом зажмурилась от удовольствия. — Эх, хорош…
— Кого ловите, простите? — Переспросил я. Чувствовал себя дурачком, честное слово.
— Попаданцев. Они, сволочи, нынче совсем взбесились. — Бабка опять поднесла чашку к губам, отхлебнув из нее горячего напитка, — Лезут со всех щелей. Вот и пришлось штат расширять. Не управляемся прежним составом. Ты, можно сказать, первопроходец. До этого мы обычных людей к себе вот так запросто не приглашали.
Наталья Никаноровна оторвалась от своего чая и посмотрела на меня со значением. Видимо, я должен был оценить степень оказанного доверия.
— Так… Хорошо… Попаданцы, это те, кто попал в другое тело? Так?
— Вот молодец ты, Павлуша! — Бабка расплылась в улыбке. — Настя так и говорила. Мол, у Лосева самая гибкая психика. Его надо брать. Он быстро адаптируется. Не придется потом еще нового сотрудника ловить по всему Советскому Союзу. А то, знаешь ли, как бывает… Мы тебя — сюда, а ты от нас — туда.
Наталья Никаноровна сделала неопределенный жест головой. Указала подбородком в сторону металлических ворот, через которые заезжали. Руки у нее были заняты чашкой, наверное, поэтому в ход пошли другие части тела. Для наглядности.
— Где ловить? — Я снова уставился на бабку, пытаясь понять, при чем тут Союз.
— Так по Союзу Советских Социалистических республик. Территория огромная…У нас, Павлуша, другого не было. Слава тебе Господи… И то благодаря нашей работе. А то уже устряпали бы… Сволочи. Настя, да чашку то забери! Два часа ее держу! Руки отсохли! — Наталья Никаноровна неожиданно переключилась на блондинку, чем опять сбила мне все мысли.
— Ага… У тебя отсохнет. Как же… — Девица в два шага оказалась рядом со старухой, забрала у нее посуду и отошла к буфету.
— Так! Стоп!
Сам не заметил, как повысил голос. Зато точно заметила Наталья Никаноровна. Одна ее бровь удивленно поползла вверх. Но мне, честно говоря, было сейчас не до оскорбленного самолюбия старухи.
— При чем тут Советский Союз?
— Откуда я знаю! — Бабка раздраженно фыркнула, — Они какого-то рожна именно сюда лезут. Понимаешь? Медом им тут намазано. Или еще чем… Прут косяками. И главное, ну, попал ты в прошлое. Во времена СССР. Дали тебе второй шанс. Сиди тихо. Сопи в две дырки. Исправляй свои личные косяки. Нет! Им надо прогрессорством заниматься. Начинают идеи неумные толкать. Кто песни чужие за свои выдает. Кто к генсекам на прием рвётся. Один вообще хотел Володю грохнуть втихаря. Ульянова. А чего его грохать? Он и сам через год должен был преставиться. Время пришло. И главное, знаешь, в чем соль? Всем Союз подавай. Нет бы, к примеру, Ваньку Грозного жизни учили.
