стихий календарных обычаев и обрядов народов Передней Азии являются произведения фольклора и художественной литературы. Так, например, в классической лирике на фарси (газель) (IX–XV вв.) нередко воспеваются календарные праздники, прежде всего, Ноуруз и Праздник окончания поста месяца рамазан. Как отмечает М.Л. Рейснер, в поэзии Саади (нач. XIII в. — 1292) немало газелей, которые были написаны для застольного исполнения во время праздника Ноуруз. Вот некоторые фрагменты:Сребротелый виночерпий, довольно спать, вставай! Пролей влагу веселья на пламень печали! Запечатлей поцелуй на краю чаши, А потом пусти по кругу медоносное вино. Пусть плачущие облака и ветер Ноуруза Рассыпают перлы и веют амброю. (Пер. М.Л. Рейснер). [Рейснер, 1989, с. 161].
Тема весеннего пробуждения природы, радость праздника Ноуруз звучат и в другой газели Саади:
Весенней порою меня охватила страсть к [цветущей] степи, С двумя-тремя верными друзьями невозможно быть одиноким. Земля Шираза показалась мне подобной расписному шелку — То были образы красавиц, нанесенные на шелк… Я не могу понять, кто она — идол, луна ли в новолуние или ангел, С кумиром схожая, луноликая, ангелоподобная Возлюбленная. Она в мгновение ока похитила сердце Саади и всего мира, Как Ноуруз — угощение с царского стола. (Пер. М.Л. Рейснер). [Рейснер, 1989, с. 162].
В поэзии Хафиза Ширази (ок. 1325–1390) праздник Ноуруз — это не только весенний ветер, веселое время препровождение в обществе музыкантов и виночерпия, но и повод для глубоких философских обобщений через призму земледельческих образов:
Я видел зеленое поле небес и серп молодого месяца, Я вспомнил о своем посеве и о сроке жатвы. (Пер. М.Л. Рейснер). [Рейснер, 1989, с. 199].
В средневековой лирической поэзии на фарси в жанре газели нередки мотивы, связанные и с мусульманским постом в месяц рамазан, и особенно с днем его окончания. Эта тема звучит в творчестве поэта Адиба Сабира Термези (ум. в 1143 или 1152 г.). По мнению М.Л. Рейснер, тематика Праздника разговения (араб. Ид ал-Фитр) после поста рамазан в жанре газели впервые появляется в творчестве Адиба Сабира Термези (в последующие века эта тема получила широкое распространение) [Рейснер, 1989, с. 101–102]:
Минул пост, и наступил праздник, Принеси уд, и начнем праздновать! Виден конец рамазана, восстань же и возрадуйся: Огонь мухтасиба погас, эй музыкант, громче играй! Знамя праздника поднято, поднимем же и знамя веселья. Очередь долгого поста прошла, теперь очередь наша и [тех], с длинными локонами. Принуждение [во время] одного месяца существует Для того, чтобы остальные одиннадцать мы проводили под звуки уда, [вкушая] вино и [жаркое] из кабана. (Пер. М.Л. Рейснер)
В текст газели Адиб Сабир вводит образ мухтасиба, который в обычной жизни следил за правильностью соблюдения норм шариата в области торговли, ремесла, быта, морали, а во время рамазана — за порядком соблюдения поста. Примечательно, что в последующие века, например, в творчестве Хафиза, мухтасиб из нейтрального героя (как у Адиба Сабира) превращается в отрицательный персонаж, становится своеобразной маской гонителя и притеснителя. Примечательно, что Праздник разговения, знаменовавший окончание поста, ассоциировался с весельем и музыкой. В газели упоминается популярный многострунный инструмент уд. По мнению музыковедов, уд — инструмент арабского происхождения, но он был широко распространен у народов Передней Азии, Закавказья (у азербайджанцев и армян), Средней Азии (у узбеков) [Вертков, Благодатов, Язовицкая, 1975, с. 112, 120, 160, 419]. Главная примета праздника — обильное угощение, в том числе вино и жареное мясо.
Как мы уже отмечали, сведения о календарно-праздничной культуре народов Передней Азии (персов, курдов, турок, арабов, евреев) в XIX в. могут быть почерпнуты из дневниковых записей, публикаций русских путешественников — ученых, чиновников, врачей, военных, художников, писателей, паломников, посещавших страны этого региона. Сохранившиеся в них отдельные зарисовки быта, хозяйственной деятельности, данные о конфессиональной принадлежности различных народов Передней Азии, об истории городов, порой косвенные, но, тем не менее, интересные замечания о календарно-праздничной культуре делают эти материалы ценными источниками. Вот лишь несколько примеров из книги «Сирия, Ливан и Палестина в описаниях российских путешественников, консульских и военных обзорах первой половины XIX века», опубликованной в Москве в 1991 г. Так, в этой книге представлена работа публициста Н. Ст-на «Путевые заметки о Сирии и Палестине. 1844–1847», давно уже ставшая библиографической редкостью. Запоминается данная автором краткая, но емкая характеристика праздников арабов Сирии и Палестины: «Арабы всегда умеренные в пище, не большие охотники до крепких напитков; поэтому их праздники вовсе не отличаются ни объеданием, ни пьянством; все тот же горький кофе, все тот же пилав и жирная баранина, приправленные разною зеленью и плодами; только множество цветов и сластей разнообразят стол, а кофе беспрерывно сменяется щербетами. Но зато гуляния здесь бесконечны: наряды богаты, музыка и песни не умолкают ни на минуту, смелые игры живы и веселы, старый и малый неутомимы; один на все смотрит, все слушает, другой резвится и поет» [Сирия, Ливан, Палестина, 1991, с. 88]. Интересно и другое замечание Н. Ст-на: накануне торжественных праздников все мусульмане считают «священным долгом посетить гробницу родных, помолиться Богу, прочитать им похвалы и обновить свои надежды на жизнь вечную» [Сирия, Ливан, Палестина, 1991, с. 87].
