так и стирали. Колотили обо что-то твердое.
– Для чего?
– Вошек выгоняли.
– Манда.
– Я? – перевожу взгляд на Потапова. Еле сдерживаю улыбку, когда понимаю, что он надевает футболку, явно боясь, что ее коснется участь халата.
– Я говорю, мандавошек выгоняли?
– Да вроде обычных головных.
– Головные на волосяном покрове.
– Значит, платяных, – очередной замах и удар о раковину.
– А ты уверена, что у меня на рукавах есть такие?
– Учитывая, в каком месте вы работаете, тут помимо головных и платяных, не удивлюсь, если есть и лобковые. В придачу к клопам. Сергей Александрович, а давайте все же разойдёмся, как в море корабли? – кидаю в раковину халат и перевожу взгляд на Потапова. – Вы сохраните нервы себе и мне, – совершенно серьезно произношу я. – Ремонт машины я вам оплачу в двойном размере. А если вы реально волнуетесь, что я обрабатываю мозги вашей бабушки, в надежде получить ее квартиру, выдыхайте. Мне она не нужна.
– Нет.
– Что нет?
– Ты проходишь практику у меня. И это не обсуждается.
– А вы осознаете, что закончится все так, как у «Титаника» при встрече с айсбергом? Я буду на месте Розы, а вы на месте покойного Джека. Оно вам надо?
– Я не джентльмен, – ухмыляется в голос. – В случае кораблекрушения, я лягу на дверь сам. И других выскочек, плавающих рядом, – делает паузу и нарочито медленно наклоняется ко мне, – утоплю. Сама себя наказала, рыжая. Через десять минут жду тебя у сестринского поста. Пол за собой вытри.
Уже через семь минут я оказываюсь у поста, где Потапов о чем-то треплется с заведующей. На нем другой медицинский костюм совершенно точно первой свежести. И тут до меня доходит. Неужто на меня жалуется заведующей? Пусть только попробует, я тут же папе позвоню. Наконец, заведующая уходит и это хамло переводит на меня взгляд.
– Новенький дед в конце коридора – наш. Он лежачий. И чтобы его принять, ему надо сменить подгузник, ну и малость привести в порядок. Пойдем.
Я не сразу понимаю, куда он меня приводит и главное зачем. И только когда Потапов выдает мне перчатки, пеленку, подгузник, пару тряпок с мочалкой, а также пену для умывания, осознаю, что это значит. Он скидывает эту задачу на меня!
– Вот это еще давай возьмем.
Стоило нам только выйти в коридор, как он тянет руку в карман моего халата.
– Что вы делаете?!
Молча достает из кармана мой телефон, хмыкает, отсматривая его со всех сторон, и, по всей видимости, принимается вбивать свой номер.
– Как только все сделаешь, набери меня. Будем его вместе принимать.
– Еще чего. Я не буду это делать. Это обязанность санитарки.
– Которой нет. А ты еще не врач. И даже не медсестра. Поэтому ты будешь делать то, что скажу я. Захочу – будешь ватные шарики крутить, а если остро встанет...вопрос нехватки персонала, захочу и отсосешь.
– Чего?!
– Отсосешь слизь аспиратором из верхних дыхательных путей у деда из девятой палаты. А ты что подумала? – что ты мудак!
– Пол скользкий в коридоре. Смотрите, не поскользнитесь, Сергей Александрович.
– И ты, смотри, шею не сверни, рыжая.
Глава 4
И все-таки спасибо маме с папой за прекрасное, пусть и веснушчатое лицо, и за не менее прекрасную фигуру, в частности ноги и грудь. Последнее вообще великолепный инструмент манипулирования противоположным полом. В особенности такими молодыми парнями, которые за возможность попялиться на мою обтянутую платьем троечку, согласны не только сменить постельное белье, вымыть дедулю, но и сменить подгузник.
Сильнее распахиваю халат, мысленно радуясь, что сегодня надела именно это короткое розовое платье на бретельках, выгодно подчеркивающее грудь и ноги. Да, да, Стасик, смотреть можно – трогать нельзя.
Когда парень поднимает одеяло, его даже не смущает амбре от дедушки, ибо он крайне увлечен моей грудью. Не отрывая от нее взгляда, он принимается расстегивать липучки на подгузнике.
– Это что такое?! – резко вздрагиваю от позади звучащего голоса. Да чтоб тебя! Когда Потапов оказывается в нескольких сантиметрах от меня, собравшись с духом, я спокойно произношу, смотря ему в глаза.
– Это правильное распределение обязанностей и организация труда, конечно же. А вы что подумали, Сергей Александрович?
– Думаю, что твоя жизнь с сегодняшнего дня и с этой минуты кардинально изменится не в лучшую сторону, – подается ко мне и шепчет на ухо. – Вангую – сегодня будешь лить слезы, – резко переводит взгляд на застывшего парня. – Стас, а родственники твоего пациента в курсе, что вместо ухода за ним, ты выполняешь работу, которая тебе не положена?
– Так он спит сейчас, почему не помочь, – улыбаясь произносит Стасик, не отрывая взгляда от моей груди.
– Свободен, – грубо произносит Потапов, сложив руки на груди.
Кому сейчас хуже – даже не знаю. Стасу, который спотыкается и падает на пол из-за того, что неотрывно пялится на меня, вместо того чтобы смотреть под ноги, или мне, которой теперь уж точно придется выполнять данное Потаповым задание. Нет, все же мне.
– Для первого дня я тебе делаю скидку, но дальше ее не будет. Если я даю тебе поручение, то выполняешь его именно ты, не сваливая обязанности на других.
– Напомните, для чего вы мне дали это задание?
– Для того, чтобы, – переводит взгляд на историю болезни, – Вениамин Петрович лежал в чистом подгузнике.
– Нет. У вас была конкретная цель и мы оба знаем какая.
– Ну раз знаешь, какого черта тратишь мое и свое время? Лежать обосранным не слишком приятно. Даже глухому восьмидесятилетнему деду. Начинай, Эля.
– А почему не Ариэль?
– Берегу твою психику перед видом голой обосранной жопы. Добивать тебя сейчас еще и Ариэлью слишком жестоко даже для меня.
– Ариэль вообще-то не склоняется.
– Я в курсе. Приступай, работы до хрена.
Надеваю перчатки и все… очередной ступор.
– Я не могу. Мне нельзя видеть обнаженного мужчину до брака. У меня очень строгая семья. Я поэтому и позвала того парня. Мне никак нельзя видеть чужие мужские половые органы.
– Ты мусульманка?
– Мусульманка и пуританка.
– И пиздаболка. Приступай.
Сукин сын. Глубокий вдох. Выдох. Считаю до пяти и принимаюсь отлеплять липучки по бокам подгузника. Ну, с Богом.
