и поспешила ретироваться в коридор.
Кузя сидел на прилавке в торговом зале.
– Никуда не уходи и ничего не роняй, – оглянулась я на пороге.
– Мяу!
Что-то он и в самом деле подозрительно разговорчивый. Не ровен час, начнет отвечать человеческим голосом. Хотя, после всего, что случилось, я бы, наверное, не удивилась такому раскладу.
Улица, к счастью, пустовала. В окнах соседних домов горели огни, откуда-то издалека доносились звуки, похожие на цокот копыт и стук колес по мостовой. Врожденное любопытство подмывало отправиться на разведку, но я решила оставить это до завтра. Сейчас есть более важные дела. Раздобыть свечи и, если повезет, узнать больше подробностей о жизни Кейт и ее бабушки.
Я не знала, как выглядит дом мистера Тафа и пошла наугад. Остановилась каменного коттеджа по соседству и, убедившись, что поблизости никого, встала на цыпочки. Кусты и плодовые деревья загораживали обзор, но, кое-что все-таки удалось рассмотреть.
Возле окна стояло «вольтеровское» кресло, а в нем уютно расположился уже знакомый мне персонаж. Закинув ногу на ногу, старичок читал книгу. На столике перед ним горели три свечи в подсвечнике.
Звонка на калитке, понятное дело, не обнаружилось, так что я осмелилась осторожно пройти на участок. К дому вела каменная тропинка, вдоль которой пестрели садовые цветы. Крылечко было невысоким – всего пара ступеней.
Набравшись решимости, я постучала. По ту сторону раздались шаги, сопровождаемые старческим кряхтением. Мне сделалось немного совестно – ну, вот, согнала дедулю с нагретого места.
– Кто там?
– Добрый вечер, мистер Таф. Это я, Кейт. Соседка ваша.
Дверь распахнулась почти сразу.
– И тебе добрый вечер, деточка, – его явно обрадовало мое появление. – Заходи, заходи, – он отошел в сторону, пропуская меня в уютно обставленную прихожую. – Как раз только-только чайник с плиты снял.
Мистер Таф жил один. Его маленький дом был чистым, добротным, но в нем с порога бросалось в глаза отсутствие женской руки: никаких безделушек, кружевных салфеток и прочего. Только необходимое.
Он привел меня в столовую, усадил за стол, а сам принялся хлопотать возле чугунной плиты. Точно такая же стояла на кухне госпожи Левер. Внизу находился отсек для дров – мистер Таф вынул из ящика пару коротеньких деревяшек, забросил в топку и закрыл дверцу.
– Вот, – он заглянул внутрь чугунной кастрюли, пыхтевшей на варочной поверхности, – супчик варю говяжий. Скоро готов будет. – Он обернулся и посмотрел на меня. – Останетесь на ужин?
Желудок тоскливо сжался. Однако, я понимала, что старик, возможно, предложил это из банальной вежливости.
– Спасибо. По правде говоря, я всего не минутку заскочила. Хотела одолжить у вас пару свечей. И гостинцев кое-каких принесла. – Я выставила на стол корзинку.
Мистер Таф сдвинул край льняной салфетки и заглянул внутрь.
– Иманийские яблоки! – на его лице отразился самый настоящий восторг. – Лучший сорт во всей Танкарде. – Он посмотрел на меня. – Спасибо, деточка. А свечи я бы тебе и так дал. Безвозмездно. – Мистер Таф хитро прищурился. – Впрочем, нет… Не безвозмездно. Посиди немного, выпей чаю со стариком.
Я улыбнулась.
– С удовольствием.
Уже через пару минут на столе стоял пузатый чайник, керамические чашки и ваза с печеньем.
– Вот еще, – мистер Таф достал из шкафа пару банок.
В одной оказался мед, а в другой варенье. Судя по запаху, вишневое.
– В Аргире, на ярмарке прикупил, – сообщил он, снимая крышку. – Не чета тому, которое варила моя Бесс, упокой Матерь ее душу, но тоже вкусное. Попробуй, - мистер Таф протянул мне банку.
– Спасибо, – поблагодарила я, зачерпнув варенье краешком чайной ложки.
Мистер Таф тем временем наполнил чашки.
– Когда я вас сегодня увидел, чуть с ног не свалился, – признался он с улыбкой и поняв, как могут быть истолкованы его слова, поспешил уточнить, – наши-то дамы брюк отродясь не носили. А в столице, я слыхивал, это уже приживается.
Я натужно улыбнулась. Разговор двигался в опасном для меня направлении. Если мистер Таф сейчас начнет спрашивать о жизни в столице (а он наверняка начнет), я окажусь в щекотливом положении.
– Какой у вас уютный дом!
В его лице проскользнула грусть.
– Это заслуга Бесс, она всем занималась. Каждый уголочек тут обставила.
– Простите, – я почувствовала укол совести, – и примите мои соболезнования.
Мистер Таф лишь отмахнулся.
– Как говорится, все под Светлой Матерью ходим, – он приложил ладонь к центру груди.
Возможно, здесь этот жест был чем-то вроде крестного знамения. А «Светлая Матерь», скорее всего, местное божество. Или одно из божеств. Надо запомнить. Еще пригодится.
– Они с вашей бабушкой подругами были, – продолжил мистер Таф. – Да и ушли, почитай, одна за другой. Сперва моя Бесси преставилась, а через два месяца и бабушка ваша. – Он немного помолчал. – Вы уж не подумайте, будто осуждаю, но… что случилось? Госпожа Левер говорила, что в какой-то момент вы пропали.
Ага. Значит, не было никакой ссоры. Кейт просто исчезла.
– Видите ли… – я задумалась, прикидывая, как лучше выкрутиться.
К счастью, вмешался сам Таф.
– Если это что-то тяжелое, или личное, то не надо. Сам не люблю, когда в душу лезут, поэтому и к другим не пристаю, если вижу, что говорить неохота.
В груди разлилось облегчение.
– Спасибо за понимание.
И все равно я чувствовала себя неловко. Во взгляде мистера Тафа не было осуждения, но он наверняка задавался вопросом, почему Кейт даже на похороны не приехала.
Сосед долго не хотел меня отпускать. После второй чашки чая, налил тарелку наваристого супа, которую я, к своему стыду, проглотила, аки голодная волчица.
Все это время он умильно наблюдал за мной и, явно соскучившись по общению, охотно рассказывал о своей жизни. Так я узнала, что мистер Таф всю жизнь проработал часовых дел мастером. Сейчас он уже отошел от дел, но время от времени брал заказы.
Детей у него не было, близких родственников тоже.
- Не хочу навязываться, но буду рад, если время от времени вы будете забегать на чаек, - сказал он, стесняясь.
Мне стало его жаль. К тому же пожилой господин казался человеком исключительно порядочным и приятным.
- С удовольствием. И вы заходите, как минутка будет.
Его лицо просветлело, он рассмеялся.
- Минуток у меня теперь сколько хочешь, деточка.
Перед уходом он положил в мою корзинку десяток свечей. Возражений
