– Что-то вроде отпуска! – откликнулся Молонян язвительным эхом. – Так я и думал. Почему бы не дать парню отдохнуть по-настоящему? Людей нельзя заставлять работать на износ. Возможности человеческого организма ограничены. Каждому из нас требуется время для восстановления сил. Скиф не исключение.
– Хотите сказать, что его пора комиссовать по состоянию здоровья?
– Я говорю лишь о полноценном отдыхе.
– Капитан Скиф, – отчеканил Роднин, – отгулял свой очередной отпуск еще в феврале, так что санаторий ему не светит. Единственное, что я могу для него сделать, так это уменьшить нагрузку.
– Где-то я недавно вычитал, – сказал Молонян, – что мужество, как сексуальная потенция – чем больше расходуешь, тем больше остается. Но в один прекрасный день – фьють, – и ты остаешься ни с чем. Отмеренный природой лимит закончился. – Голос Молоняна преисполнился грусти.
– Лимит мужества или потенции? – озабоченно поинтересовался Роднин. – Зачастую это одно и то же. Не знаю, как насчет потенции, а возможность поберечь мужество я Скифу предоставлю, – пообещал Роднин. – Отправлю его погреться на солнышке. – Пресекая попытки собеседника продолжить дискуссию, он поспешил попрощаться, еще раз пообещав не подвергать Скифа чрезмерным испытаниям.
Это было сказано совершенно искренне, но, как известно, человек предполагает, а бог располагает.
Ну, а дьявол вносит в их сложные отношения еще большую неразбериху.
* * *
Сказав секретарше, что в одиннадцать ноль-ноль Скиф должен явиться в его кабинет, Роднин включил компьютер. Его пальцы становились довольно неуклюжими, когда приходилось нажимать клавиши, поэтому он не слишком любил просматривать электронные версии документов, но делать было нечего. Все больше и больше оперативной информации ФСБ хранилось в памяти компьютеров, так что приходилось идти в ногу со временем.
Компьютерная система, к которой подключился полковник Роднин, называлась ОБCС СНГ – Объединенный банк сведений спецслужб СНГ. Запущенная в действие в 1997 году, система состояла из пятнадцати терминалов, размещенных в столицах бывших союзных республик. Центральный сервер находился в Москве. Он функционировал в открытом и закрытом режимах. Если в первом обрабатывалась и хранилась информация из средств массовой информации, то допуск к работе во втором режиме позволял пользоваться данными всех спецслужб без исключения. Нечего и говорить, что у Роднина такой допуск имелся. Благодаря этому он чувствовал себя могущественным чародеем, для которого не существует тайн в прошлом, настоящем и будущем.
Пощелкав клавишами, Роднин открыл последнее заключение аналитиков по поводу распространения наркотиков в России. Главный поток героина по-прежнему шел из Афганистана. Счет шел на тысячи тонн. Крупные мафиози ввозили порошок грузовиками и самолетами, но, как это ни парадоксально, основная часть наркотиков проникала через границу вместе с жалкими на вид оборванцами. Тайники делались в лепешках, тюрбанах, подошвах, даже в переплетах священного Корана. Потому что на самом деле ничего святого для наркоторговцев не было. Они молились Его Зеленому Величеству Бенджамину Франклину со стодолларовой купюры.
Афганистан превратился в страну наркоманов, где детям с младенческого возраста смазывают губы опиумом, чтобы крепче спали. За четверть века бесконечных войн было разрушено две трети городов и деревень, пришли в запустение сотни тысяч гектаров пашни, вымер практически весь скот, зато посевы мака увеличивались год от года.
Тюки с «урожаем» придумали погружать в бочки с густым, тягучим медом. Караваны верблюдов перевозили их через границы беспрепятственно, поскольку аромат меда сбивал с толку натасканных ищеек. Сначала рынками сбыта были маленькие страны Востока и Азии, но потом наркоторговцы взялись за Россию и ее ближайших соседей. «Опиум для врагов ислама страшнее бомбы», – утверждали талибы, и были правы. Героин стал оружием массового поражения куда более грозным, чем гексоген. С его помощью были уничтожены или выведены из строя сотни тысяч молодых россиян в возрасте от четырнадцати до тридцати лет. А война продолжалась. И страна огромная не вставала на смертный бой. Смертельно больная, она могла лишь бессильно наблюдать за тем, как травят ее детей.
Перекрыть доступ белой смерти не удавалось. Более того, ситуация только ухудшилась, когда Иран начал отгораживаться от Афганистана глубокими рвами, сторожевыми башнями и колоссальной стеной высотой с пятиэтажный дом. Полтора миллиона иранцев, успевших пристраститься к зелью, остались без порошка, но излишки тут же хлынули в Россию. Очень способствовали этому азербайджанские соседи, наладившие поставки в десятках грузовых фургонов.
В предыдущем году российские таможенники и пограничники сумели дать укорот этой нечисти, после чего на азербайджанской границе установилось относительное затишье. Заодно были перекрыты традиционные каналы поставок из Казахстана. Тут же резко сократилось количество наркотиков, поступавших в столицу. Добрая половина московских наркоманов была вынуждена перейти на всевозможные заменители героина. Дьявольский порошок подскочил в цене до рекордной отметки. Так продолжалось несколько месяцев кряду, а потом наркотики снова хлынули в Москву, как из рога изобилия. Одновременно возросло количество наркоманов в Астраханской области. Дешевой дури здесь появилось столько, что за ней потянулись гонцы со всех концов страны.
Сопоставив два этих факта, аналитики ФСБ сделали вывод, что поставщики героина разработали новый маршрут, перебрасывая партии своего товара через Каспийское море. Теперь версию предстояло подтвердить оперативникам. Требовалось получить образцы астраханского героина, чтобы сравнить его химический состав с порошком, циркулирующим в столице.
На Лубянке не сомневались, что в Астрахани возникло целое производство по переработке афганского опия. Но, прежде чем приступить к ликвидации нового наркосиндиката, следовало получить подтверждение своим догадкам. Только после этого сверху прозвучит долгожданная команда «фас!», позволяющая применять самые жесткие методы борьбы с героиновой мафией. Она-то, может, и бессмертна, а вот работающие на нее подонки не застрахованы от всяких неожиданностей.
«И это хорошо, – подумал Роднин, – это правильно».
Взглянув на часы, он обнаружил, что до назначенного Скифу времени осталось несколько секунд, и приготовился соединиться с приемной, чтобы выразить свое неудовольствие. Но секретарша его опередила.
– Скиф прибыл, Василий Степанович, – возбужденно доложила она.
– Пусть войдет, – проворчал Роднин, насупившись. Он умел скрывать свои чувства гораздо лучше, чем его секретарша.
* * *
Вошедший в кабинет Скиф натолкнулся на суровый взгляд начальника и ощутил привычный холодок в груди. Он никогда не боялся начальства и тем более не лебезил перед ним, однако полковник Роднин внушал ему уважение, а настоящее уважение никогда не обходится без некоего душевного трепета.
– Прибыл по вашему приказанию, товарищ полковник, – отрапортовал он.
