– А теперь, небось, совсем затосковал среди натуральных блондинок, – предположила Вера.
– Хочется надеяться.
– Посмотрите на меня, – предложил Бондарь. – Захочет ли связываться пожилой мужик с таким типом, как я? Рискнет ли он подбивать клинья к моей жене? Может, мне лучше сменить образ? Очки, животик, козлиная бородка…
– В этом нет необходимости, – заверил его Роднин. – Как только станет ясно, что обычные методы вербовки не срабатывают, вы закатите шумный скандал, после которого разобидившийся муж, то бишь ты, уедет из Пярну, бросив жену на произвол судьбы.
– Но нам было велено изображать из себя влюбленных голубков.
– Иногда даже влюбленные голубки превращаются в разъяренных тигров, – многообещающе произнесла Вера. – Сначала полный штиль, а потом вдруг – хоп! – буря. Вот это я понимаю!
Бондарь подумал, что сцена скандала получится весьма эффектной и убедительной. Жители Пярну еще долго будут вспоминать чету Спицыных, если придется действовать по такому сценарию. Хмуря брови, он высказал свои соображения по этому поводу:
– Веру нельзя оставлять один на один с Виноградским. В тихом омуте черти водятся.
– Еще какие! – похвасталась она. – А ты что, уже ревнуешь, муженек?
– Омут – это Пярну, – пояснил поморщившийся Бондарь. – В курортном городишке вполне могут оказаться представители других спецслужб, заинтересовавшихся открытием Виноградского. С тех пор как Эстония вошла в состав НАТО, страна превратилась в проходной двор для западных разведок. Тамошние правоохранительные органы являются филиалами ЦРУ, не более того. Я не удивлюсь, если вмешается эстонская полиция, которой ничего не стоит упечь русских в кутузку.
– Ты совершенно прав, капитан, – согласился Роднин. – Именно поэтому вести себя нужно так, чтобы комар носа не подточил. Второй ваш козырь – внезапность. Выезд сегодня ночью. – Роднин сверился с часами. – Машину со всеми необходимыми документами подгонят к твоему дому не позже двадцати двух ноль-ноль. А ты думал, я вытащил тебя из санатория просто так, из вредности?
– Девушка знает мой адрес? – спросил Бондарь, не удосужившись взглянуть на Веру.
– Зачем мне твой адрес? – усмехнулась она. – Поедем к тебе вместе. Мы ведь отныне не разлей вода…
– Не пришей рукав…
– Капитан! – взорвался Роднин. – Изволь держаться в рамках приличия!
– Я, конечно, могу и на вокзале подождать, – произнесла Вера с тем ханжеским видом, который легко дается женщинам с сомнительным прошлым. – Или на скамейке. Сейчас не очень холодно. Дождь, правда, но это не беда. Любящий супруг снабдит меня зонтиком, да, Женя? Ты не переживай, я расписку напишу.
Роднин шарахнул кулаком по столу, однако повысил голос не сразу, а заговорил поначалу так, словно опасался подслушивания:
– Если операция сорвется из-за таких вот идиотских выходок, вы мне за это заплатите! Дорого заплатите. Оба. Что за детский сад, честное слово! Мужик и баба не могут общий язык найти – смешно сказать! Марш домой, супруги Спицыны! И чтобы впредь без этих своих штучек!
Конец этой тирады был поистине оглушительным.
Дверь в кабинет начальника оперативного отдела была звуконепроницаемой, но Бондарю, вывалившемуся в приемную, показалось, что устремленный на него взгляд секретарши полон издевки. Наклонив голову, он зашагал вперед так стремительно, что частый перестук Вериных каблуков слился в настоящую барабанную дробь. Бондарь не возражал бы, чтобы они сломались к чертовой матери, эти каблуки. Заодно с едва поспевающими следом ногами.
Глава 5Закурим перед стартом
Первое, чем поинтересовалась Вера Савич, перешагнув порог холостяцкой квартиры – это месторасположение ванной комнаты. Туда она и удалилась, прихватив свою большущую спортивную сумку. Словно подозревала, что Бондарь станет тайком рыться в ее вещах.
Стараясь не заводиться, он занялся своими собственными вещами, которые остались не распакованными после путешествия в Подмосковье.
Гадая, достаточно ли будет спрятать оружие среди вороха одежды или лучше воспользоваться более надежным тайником, Бондарь разрядил «Вальтер», вытащил обойму и стал проверять, насколько удобна выданная ему кобура. Сунув пистолет под левую полу расстегнутого пиджака, он резко выхватил его, наведя ствол на выключатель. Так повторялось несколько раз, причем цель постоянно менялась. Опыты выявили, что с доставанием оружия проблем не будет. Правда, целился он на пару сантиметров выше, чем следовало, но неточность была вызвана тем, что без обоймы «Вальтер» сделался гораздо легче. Проделав опыт с заряженным магазином, Бондарь убедился, что кобура нисколько не мешает скоростной стрельбе навскидку.
Он обнаружил также, что, стоя напротив трюмо в прихожей, целится из «Вальтера» в свое застывшее отражение. «Забавно, – подумал Бондарь, – не спеша опускать ствол». Именно таким видели его те, в кого ему доводилось стрелять. Это было их последним впечатлением, которое они уносили в мир иной. Тридцатилетний мужчина на чуть согнутых, широко разведенных ногах, со вскинутой правой рукой и отведенной в сторону левой.
Небритый тридцатилетний мужчина, ведущий себя, как безусый юнец.
Смутившись, Бондарь поспешил убрать «Вальтер». Он здорово изменился с тех пор, когда упражнялся перед зеркалом с первым в жизни табельным оружием. Если бы тот Женя Бондарь увидел себя позврослевшим и слегка загримированным, захотел бы он стать таким же? Узнал бы он себя в этом человеке с холодным циничным взглядом, шрамом на подбородке и безжалостной линией губ?
В молодости многое виделось в романтическом ореоле. Представления о мужестве формировались под воздействием кино и беллетристики. С годами многие иллюзии рассеялись. Карающий меч правосудия оказался на проверку тяжелым и неповоротливым, доспехи рыцарей без страха и упрека были покрыты ржавчиной и кровью, потускневшие девизы на их щитах мало соответствовали действительности.
Очень немногие из коллег Бондаря отваживались открыто признаваться в своей причастности к ФСБ. Если о них писали, то не как о героях, а как о провокаторах, жандармах, шпионах или диверсантах. Даже вполне нейтральные слова «контрразведчик» и «сотрудник спецслужб» вызывали брезгливые гримасы окружающих. Оно и понятно. Почти все игры, в которые играли мужчины этой профессии, были слишком грязными, чтобы вестись в открытую.
– Таких не берут в космонавты, – подытожил Бондарь, покидая прихожую. Никакого сожаления по этому поводу он не испытывал. Пусть сетуют на свою судьбу неудавшиеся коммерсанты и состоявшиеся бандиты, спивающиеся спортсмены и преуспевающие альфонсы. Что касается Бондаря, то он выбрал иной путь и намеревался пройти по нему до самого конца, каким бы тот ни был.
С удовольствием переодевшись в домашние джинсы и майку, он отправился на кухню. Она, как и остальные комнаты, содержалась в идеальной чистоте. Уборки не составляли большого труда. Перед отъездом в санаторий Бондарь вывез на дачу почти все, что напоминало о прежней семейной жизни. После этого в полупустой квартире завелось эхо, но зато отсюда исчезли призраки прошлого. Бондарю хотелось верить, что им будет гораздо уютнее у Наташиных родителей. Он устал от призраков. Ведь сам он пока что числился среди живых, а не мертвых.
