Книга Дикий убийца - М. Джеймс

ужасе, прежде чем понимаю, что я не сплю и что это не сон. На одну леденящую душу секунду я думаю, что это не случайно, что он каким-то образом проник в дом, что это его руки и рот на мне, готовые заставить меня принадлежать ему. Каким-то образом эта мысль приводит к действию, наполняя меня адреналином, когда я дико дергаюсь под человеком, держащим меня, брыкаюсь и даю пощечины, открывая рот, чтобы закричать. В тот момент, когда я чувствую жесткую руку у себя на губах, я знаю, что это не Диего. Я слышу голос у своего уха, тихо бормочущий, и меня пронизывает шок.

— Лежи спокойно, малышка, — шепчет Хосе, его губы касаются раковины моего уха. — Я подумал, что мог бы отвезти тебя к Диего и получить награду за все, что я потерял, пытаясь защитить эту гребаную семью. Но если ты мне понравишься, может быть, я придумаю что-нибудь еще…

— Пошел ты! — Я кричу из-за его ладони, крик приглушен, когда я пытаюсь ударить коленом ему в живот. Другой рукой он стягивает одеяло, хватается за мою ночную рубашку, пытаясь силой заставить меня подчиниться, но я полна решимости не облегчать ему задачу. Я поворачиваю голову, кусая его за руку, и он взвизгивает, когда мои зубы впиваются в нее сбоку, слегка отшатываясь назад, когда он пытается пригвоздить меня к месту.

На этот раз я не упускаю возможности поорать.

— Гребаная сука! — Хосе хватает меня за плечи, поднимая с кровати. — Отлично. Я отвезу тебя к гребаному Диего. Ты можешь наслаждаться потерей с ним своей девственности, маленькая…

— Ни хрена подобного не двигайся.

От двери доносится мужской голос, и Хосе замирает, его руки впиваются в мои плечи, когда он тяжело сглатывает.

— Отпусти ее, и я не буду стрелять в тебя прямо сейчас. Ты можешь попробовать изложить свое дело сеньору Санти-Диего, хотя я не думаю, что это тебе поможет.

В моей комнате уже слышны шаги, другие охранники заходят, чтобы схватить Хосе, пока он колеблется, и оттаскивают его от меня. Я хватаю одеяла обратно, прикрываясь ими, пока они вытаскивают его, ругающегося, из комнаты, почти на грани учащенного дыхания, пока я сижу там в ошеломленном шоке. Все произошло так быстро, что я до сих пор едва успеваю все это обработать.

Я прижимаю одну руку к груди, пытаясь отдышаться, когда до меня доносятся звуки того, как охранники тащат Хосе вниз по лестнице, и я пытаюсь не разразиться истерическими слезами. Я вся дрожу и чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, когда слышу шаги за дверью, прежде чем секундой позже понимаю, что это моя мать входит в комнату.

— Что случилось? — Резко спрашивает она, плотнее запахивая халат и подходя к краю моей кровати. Она тянется к свету, включает его и быстро просматривает меня. — Что сделал этот мальчик?

По выражению ее лица я могу сразу сказать, что то, что происходит у нее в голове, не вызывает сочувствия и не имеет ничего общего с тем, как дать мне утешение, в котором я отчаянно нуждаюсь в данный момент. Я знаю, она все еще надеется, что мой отец передумает и отдаст меня Диего, и в том же духе она беспокоится, что Хосе мог каким-то образом подорвать мою ценность из-за этого.

— Он не зашел далеко, если ты беспокоишься о том, можно ли все еще продать меня подороже, — сердито говорю я ей, обхватывая себя руками и пытаясь унять стук своих зубов. — Он просто добрался до меня, вот и все. Ничего серьезного.

— Тогда считай, что тебе очень повезло. — Ее челюсть сжимается, когда она смотрит на меня сверху вниз. — Если бы ты делала то, что нужно семье, Елена, ты бы не оказалась в таком положении. Ты бы уже была у Диего, готовилась стать его женой, и Хосе никогда бы до тебя не добрался.

— Ты обвиняешь меня в этом? — Я пристально смотрю на нее. — Я спала…

— Не могу поверить, что у меня две такие неблагодарные дочери. — Руки моей матери трепещут перед ней, губы плотно сжаты. — Твоим долгом всегда было выйти замуж, чтобы помочь этой семье, как и долгом Изабеллы. Но ни одна из вас не желает делать то, что должно быть сделано. И теперь ты собираешься бросить нас…

— Что с ним будет? — Я прерываю ее, выдавливая слова сквозь комок в горле. — Хосе. Что произойдет?

— Скорее всего, его убьют, — решительно говорит моя мать. — За то, что он прикоснулся к одной из девушек Сантьяго. Так и должно быть. Но это не меняет того факта, что если бы ты сделала, как тебе сказали…

— Никто не говорил мне выходить замуж за Диего. — Слова звучат сдавленно, когда они произносятся. — Он попросил меня, и папа сказал нет. Так что же мне прикажешь делать? Пойти туда самой и предложить ему себя?

— Тебе следовало сказать своему отцу, что ты хочешь выполнять свой долг. — Она смотрит на меня свысока. — Но сейчас это не имеет значения. Лучшее, что мы можем сделать, это надеяться, что об этом ничего не будет сказано, независимо от того, что произошло, и что твой отец передумает до того, как этот человек приедет и заберет тебя в Бостон. — Она фыркает, скрещивая руки на груди. — Я бы сама договорилась с Диего, если бы не думала, что твой отец убьет меня за это.

— Ты бы не стала, — шепчу я, потрясенно глядя на нее. — Ты бы не стала этого делать…

— О, перестань вести себя так, словно тебя отправляют на расстрел. Работа женщины в этом мире, в таких семьях, как наша, выходить замуж и рожать детей. Вот и все, что от нее требуется.

Кто-то выкрикивает имя моей матери снизу, и я вижу, как ее рот снова сжимается в тонкую линию.

— Иди обратно спать, Елена. Считай, тебе повезло, что кто-то поднялся сюда, пока не стало слишком поздно.

Конечно, нет никаких шансов, что я снова смогу заснуть. Я сижу, съежившись, посреди своей кровати, пытаясь остановить слезы и дрожь, когда слышу, как ее шаги удаляются по коридору. Я знаю, что должна оставаться в своей комнате. Но когда в доме снова воцаряется тишина, я не могу остановиться. Я выскальзываю из постели, набрасываю халат и поплотнее закутываюсь в него, тихо выхожу из своей спальни и крадусь по коридору к лестнице.

Я не уверена, почему мне кажется, что мне нужно это знать. Я не виновата, что Хосе напал на меня, я прекрасно это знаю, независимо от того, хотела бы моя мать представить мой отказ согласиться выйти замуж за Диего причиной моего пребывания здесь из-за этого. Но я чувствую непреодолимое, нездоровое любопытство. Я крадусь вниз по лестнице и