этапов, на каждом из которых был задействован конкретный узкий специалист. Иногда работник выполнял свою задачу вручную, но все чаще и чаще использовались различные механизмы.
В высокомеханизированных производствах, таких как текстильная промышленность, к фабричной схеме, где все операции совершаются в одном помещении с использованием одного источника энергии (обычно воды, реже — пара), чтобы приводить в движение механизмы, пришли достаточно рано. Такая система позволила текстильной промышленности Новой Англии увеличить годовой объем выпуска хлопковой ткани с 4 миллионов ярдов в 1817 году до 308 миллионов в 1837-м. В менее технологичных отраслях, таких как пошив одежды, работа делалась в небольших мастерских, причем частью отдавалась разнорабочим (зачастую женщинам и детям) на дом. Такое положение вещей сохранялось и после изобретения в 1840-х годах швейной машины, на которой можно было работать как дома, так и на фабрике.
Каким бы ни было соотношение механизированного и ручного труда или централизованного производства и надомной работы, основными характеристиками нового способа производства было разделение и специализация труда, стандартизация продукции, возросшая дисциплина работников, рост эффективности труда, увеличение объемов выпуска и снижение расходов. Все эти факторы повлияли на снижение оптовых товарных цен на 45 %, а розничных — даже на большую цифру (по оценке — на 50 %) в период с 1815 по 1860 год[17].
К 1860 году стали видны контуры зарождающейся американской экономики массового потребления, массового производства и капиталоемкого сельского хозяйства. Развитие экономики происходило неравномерно в различных регионах и отраслях промышленности. Даже в наиболее развитых регионах, таких как Новая Англия, оно было далеко не завершено: как и встарь, там можно было встретить деревенских кузнецов и сапожников. Что уж говорить о землях Фронтира[18] к западу от Миссисипи и тех зонах, куда не добралась транспортная революция: например, нагорьях и сосновых рощах южных штатов или лесах Мэна и Адирондакских гор, где экономический прогресс был едва заметен. Многие американцы по-прежнему жили в условиях обособленного ремесленничества и дорыночной экономики, как и их предки. Однако самые развитые сектора экономики уже вывели США на первое место по уровню жизни и на второе — по объему промышленного производства; таким образом, американцы стали наступать на пятки своим британским собратьям, несмотря на их полувековой гандикап от начала промышленного переворота[19].
Озадаченные «родичи» начали посматривать на Соединенные Штаты с интересом. Победа «Америки» над четырнадцатью английскими яхтами в устроенной Королевской яхтенной эскадрой гонке 1851 года повергла ведущую морскую державу мира в шок. Гонка происходила в дни проведения международной промышленной выставки в лондонском Хрустальном дворце, где американские изделия вызвали искреннее любопытство. Британцев изумило не столько качество американских ружей, жаток, замков и револьверов, сколько то, что они были произведены из взаимозаменяемых деталей машинной обработки. Понятие взаимозаменяемости не было новостью в 1851 году, не было это и американским ноу-хау — уже в 1780-е годы французские оружейники изобрели взаимозаменяемые детали для ружей. Однако большую часть таких деталей высококвалифицированные мастера вытачивали вручную, и их взаимозаменяемость была в лучшем случае приблизительной. Новой для европейских экспертов была американская техника производства с помощью специального механизма, который мог воспроизвести бесконечное количество одинаковых деталей с более высокой точностью, чем та, которой мог добиться самый искусный мастер. Англичане назвали этот процесс «американской системой производства» — под таким названием он известен и поныне[20].
Правда, полная взаимозаменяемость деталей, изготовленных по такой «системе», была в некотором роде рекламным ходом — ручная обработка по-прежнему была порой необходима для получения точной копии. Прецизионные и калибровочные станки, доводящие точность до тысячной доли дюйма, появились лишь одно-два поколения спустя. Тем не менее, проверка десяти произвольно выбранных ружей, изготовленных на заводе в Спрингфилде (штат Массачусетс) с 1844 по 1853 год (каждое изделие имело свой год выпуска) окончательно убедила британских скептиков: рабочий разобрал мушкеты на детали, перемешал их в ящике и без затруднений вновь собрал все ружья.
Тот факт, что взаимозаменяемость деталей была усовершенствована именно в производстве стрелкового оружия, не случаен.
Во время войны армия нуждается в большом количестве вооружения и, кроме того, поврежденные детали оружия необходимо срочно заменять. Государственные арсеналы США в Спрингфилде и Харперс-Ферри постепенно модернизировали этот процесс еще до 1850 года. Во время Крымской войны англичане закупили американские механизмы и построили оружейный завод в Энфилде. Сэмюэл Кольт также открыл в Лондоне завод, оборудованный машинами, выпущенными в Коннектикуте. Эти события символизировали переход лидерства в станкостроении от Британии к Соединенным Штатам.
В течение 1850-х годов делегации британских промышленников, посещавшие Америку, сообщали домой о широком ассортименте изделий, произведенных с помощью специализированных механизмов: настенные и карманные часы, мебель и множество других деревянных изделий, гвозди и шурупы, гайки и болты, железнодорожные костыли, замки, плуги и т. д. «Нет ничего, что нельзя произвести с помощью машин», — говорил Сэмюэл Кольт парламентской комиссии в 1854 году, и к тому времени англичане уже склонны были ему поверить[21].
Массовое производство в США захватило и такие малоподходящие для этого отрасли, как строительство зданий. Именно в этот период был изобретен деревянный балочно-стоечный каркас дома, и сегодня по меньшей мере три четверти всех зданий Америки построены именно так. Однако до 1830 года здания в большинстве своем строились одним из трех способов: из грубо отесанных топорами бревен; из кирпича или камня; из толстых деревянных балок, обработанных плотником, соединенных шипами в гнездах. Дома первого типа обходились недорого, но зато по ним гуляли сквозняки, что вряд ли могло устроить стремительно растущий и богатеющий средний класс; здания второго и третьего типа были надежны, но дороги, и к тому же строительство их было долгим делом, для которого требовались квалифицированные каменщики и плотники, каковых всегда не хватало в бурно развивающихся городах, таких как Чикаго, где требовалось строить много и в сжатые сроки. Для решения этой проблемы в 1830-е годы в Чикаго, и Рочестере — быстрорастущем городе на канале Эри — были построены первые дома балочно-стоечного типа. Они были сконструированы с помощью хорошо известного теперь соединения распиленных машиной досок, скрепленных заводскими гвоздями, образующего каркас дома. Распиленные машиной обшивка и гонт, сделанные заводским способом двери и оконные рамы этот каркас дополняли. Скептики посмеивались над такими «легкими каркасами», утверждая, что их сдует первый же сильный порыв ветра. Однако в действительности дома эти оказались весьма устойчивыми, потому что доски были прибиты гвоздями так, что любая деформация происходила против направления волокон древесины. На возведение таких домов требовалось гораздо меньше времени и средств, чем на здания, построенные традиционным способом. Популярность таких «чикагских домов» была настолько велика, что этот метод распространился
