давай, пей чай, приходи в себя. Выглядишь паршиво. — Она сняла с крючка у двери небольшую сумку на длинном ремешке и перекинула его через плечо. — Только у меня к тебе одна просьба…
Я стоял молча, оценивая взглядом её сексуальные формы. Выглядела она действительно шикарно.
— Так вот, — продолжала она, — в следующий раз, если будешь не один, предупреждай меня заранее.
— Что это значит? — спросил я.
— Ты совсем сопьёшься, дорогой. — Плавным движением она приблизилась ко мне и слегка коснулась моих губ своими, сделала шаг назад, к двери, и вновь расплылась в широкой улыбке. — На конфетки дашь? — Её глаза сияли восхитительной чернотой.
Я протянул руку к висящей на том же крючке толстовке с двумя большими карманами, достал две до безобразия измятые тысячные купюры, разгладил пальцами одну из них и протянул девушке.
— Спасибо. Ты прелесть! Звони! — Она вышла в коридор подъезда и закрыла за собой тяжёлую металлическую дверь.
Глава 3
Размышляя о происходящем и вспоминая прошедшую ночь, я просидел на кухне порядка получаса, неторопливо допивая свой чай, пока босые ноги окончательно не прониклись холодом кафельного пола. Я ещё раз обошёл квартиру, останавливаясь в каждом углу, в попытке обнаружить хоть какие-то следы пребывания здесь моей супруги. Безуспешно. Со стен исчезли не только наши совместные фотографии, но и крючки, на которых они держались. Несмотря на то, что я по-прежнему чувствовал себя паршиво, я отчетливо помнил, как самостоятельно сверлил дырки в бетонных стенах, забивал дюбели и вкручивал шурупы, чтобы повесить отобранные Аней фотографии туда, где, как ей казалось, они особенно нужны. Я даже помню, как поранил себе палец отверткой, вкручивая шуруп над диваном, как отскочивший инструмент оставил на светлых обоях глубокую вмятину, как Анна ругалась на меня и просила придумать, чем закрыть это безобразие… Но ни этой вмятины, ни самого крючка мне обнаружить не удалось. Ни-че-го!
Я поставил телефон на зарядку и пошёл в ванную. Вытираясь влажным полотенцем, я вспоминал недавно ушедшую девушку, имя которой даже не успел спросить, вспоминал Анну и вечер с Романом в пивном баре, пытался понять, ездили ли мы вчера к тёще, как я добрался домой… Воспоминания были расплывчатыми и сумбурными.
Приняв ванную, выпив вторую кружку чая и полежав в тишине на диване, я почувствовал себя лучше. Накинув джинсы, футболку и толстовку, я не обнаружил в карманах денег. Не считая второй мятой тысячной купюры, наличных больше не было. Кредитной карты — тоже.
На полке у входной двери, где обычно валялись ключи от квартиры, выкинутая впопыхах из кармана мелочь и какие-то визитные карточки неизвестных мне людей, было абсолютно пусто.
— Чёрт, куда я их дел-то? — спросил я сам себя, не на шутку взволновавшись пропажей ключей от машины.
Через десять минут активных поисков под кроватью в спальне мне удалось найти непонятную связку старых автомобильных ключей. Явно не моих. Мой пластиковый брелок с большой круглой эмблемой «БМВ» невозможно было спутать ни с чем.
Поскольку моя тревога и непонимание происходящего зашкаливали за все мыслимые пределы, а желание разобраться в случившемся жгло горло, периодически отдавая привкусом вчерашней «Крушовицы», я схватил полузаряженный мобильник, ключи, захлопнул дверь и выскочил на улицу.
Во дворе по-прежнему было пусто и тихо. Несколько мамочек гуляли с колясками возле детской площадки, какой-то мужик запихивал странного вида мешки в багажник «десятки» у первого подъезда, где-то вдалеке, вдоль забора школы, пробежала свора дворовых собак.
Солнце светило нежным осенним светом, но жары не было. В этом году московская погода ей не балует. Хорошо, что хоть дождя нет.
Продышавшись кислородом и осмотревшись, я двинулся вдоль дома в поисках своего автомобиля. Обошел весь двор, заглянул в арку, в которой я периодически парковал свой «БМВ», но, даже выйдя на улицу и оглядев припаркованные вдоль бордюра автомобили, своего я не обнаружил.
— Лёха, ты и вправду сопьёшься, — тихо, но абсолютно натурально сказал я самому себе, поскольку осознал, что добраться вчера домой на машине за рулём никак не мог.
Достав из кармана брюк завалявшуюся жвачку, которая в этот момент пришлась как нельзя кстати, а из кармана толстовки — странного вида ключи, я снова нырнул во двор.
Потёртый серый брелок сигнализации с продавленной кнопкой по центру, такой, какие ставили на свежекупленные автомобили в ближайшем гараже в конце девяностых годов, стараясь не оставлять машину без внимания ни на секунду из-за регулярных молниеносных краж, вызывал во мне удивительные воспоминания о юности. Такие уже давно никто не устанавливает. По крайней мере — в Москве.
Метров через тридцать, в глубине двора возле больших зелёных мусорных баков, в ответ на нажатие полуразрушенной кнопки я неожиданно услышал знакомый по детским временам двойной писк. Да-да, именно такой, какой издавал отцовский «Москвич», купленный на непонятно откуда взявшиеся деньги, являвшийся гордостью семьи, исправно возивший нас много лет по пустым улицам города и разбитым загородным дорогам. Я поднял глаза и уткнулся взглядом в помигивающий левой аварийкой «Форд Сиерра» грязно-серого цвета, облезлый ржавчиной вдоль всех порогов, с матовыми от времени окнами и огромной трещиной через всё лобовое стекло.
Небольшой металлический ключ, словно от современного почтового ящика, легко подошёл к провалившейся внутрь кузова личинке водительской двери, и я залез внутрь. Убитый тяжёлыми годами «Форд» пах старьём, на просиженных до пружин передних сиденьях лежали подушки от старых красных домашних кресел, заднее сиденье было накрыто драным чехлом. Повсюду валялись мятые журналы «Досуг», пустые алюминиевые банки из-под «Кока-колы», пара пластиковых канистр от стеклоомывающей жидкости, несколько сплющенных сигаретных пачек, какие-то грязные тряпки и стоптанные до неузнаваемости синие кеды с некогда белыми шнурками.
Откинувшись в кресле и приоткрыв скрипучую водительскую дверь, дабы выпустить затхлый воздух наружу, я достал телефон. Новых сообщений не было. Пропущенных звонков — тоже. Из последних моих — некой девушке Алине вчера в половине двенадцатого вечера. До этого — пару раз Роману, в десять тридцать и ближе к одиннадцати. Ещё раньше — Павлу, моему старому товарищу, школьному другу Анны, и паре коллег с работы, но всё это — позавчера. Я открыл телефонную книгу и не торопясь пролистал вниз: Абелев, Автодом, Агонян, Азия Бьюти Спа, Алина, Андрюха, Артур, Аэрофлот, Баранов… Стоп! Где Анюта? Абелев, Автодом, Агонян, Азия Бьюти Спа, Алина, Андрюха, Артур… Я отчетливо помню, как не раз звонил Андрюхе и Артуру, промахиваясь по Анюте… Ерунда какая-то… Пролистав всю книгу до конца, я окончательно убедился, что телефона супруги в ней нет: ни на «А», ни на «Л»,
