Рюм протягивает руки и, дернув меня за талию, прижимает к себе.
Пользуясь тем, что я оцепенела от неожиданности и незнания, как реагировать, пристав прилипает мерзко слюнявым поцелуем к моей шее. Пиявка! Пытаюсь отпихнуть его руки, понимая, насколько слабо это молодое тело. Холеное, изнеженное, не способное дать достойный отпор даже такому червяку, как этот господин.
- Пустите! – отодвигаюсь, почти переламываясь в талии, лишь бы быть подальше от чужих слюнявых губ, упираюсь руками в мужскую грудь, отпихиваясь.
- Не упрямься, это не в твоих интересах, - шепчет Рюм, задыхаясь от усилий, которые прикладывает, чтобы удержать меня. – Ты же хочешь нормальной жизни? Я могу посодействовать. Устрою твоих приемных детей в приют, и ты будешь свободна от обязательств перед ними. В конце концов, они ведь не твои по крови. Такая молодая и красивая леди, как ты, легко найдет покровителя среди знати. А всего-то и нужно – подарить мне немного ласки. Ну же… не упрямься!!
Из ступора меня выводят не его мерзкие действия, а слова на счет детей. Как это он отдаст их в приют?! Да какое право имеет?! Совсем обалдел?! Одним рывком мне удается вырваться из цепких мужских рук. Откуда и силы взялись. Отхожу от него на несколько шагов, не давая возможности опять себя схватить.
- Берите тиару! На что-то другое я не согласна! И дайте нам два часа, мы уйдем. Просто…
- Ничего я тебе не дам, вертихвостка! – мужчина напротив меня краснеет и явно злится. – Иди ко мне и проси прощения, на коленях! Быть может, я соглашусь.
- Да как вы смеете! – я уже хватаюсь пальцами за ручку двери, когда Рюм вцепляется своей лапой в мое предплечье и дергает к себе.
Во мне вспыхивает ярость. Ах ты, червяк мерзкий! Изо всех сил, что есть в этом изнеженном девичьем теле, я впечатываю свою ладонь в щеку пристава. Звук пощечины такой громкий, что слышно, наверное, на весь дом. Вытирая ладонь от крови Рюма, распахиваю дверь и почти выбегаю в прихожую, где стоят два констебля, удивленно поглядывая, то на меня, то на пристава, прижимающего руку в щеке, которую я расцарапала перстнем.
- Ты! Ты за это заплатишь! Немедленно! Вон отсюда! Констебли, вышвырните ее и детей! Без ничего!! Как есть!
- Только посмейте! Я пожалуюсь на нарушение закона! – кричу в ответ. – Мне положен час и сборы! А будете мешать – напишу жалобу о том, что пристав Рюм позволял себе распускать руки!!
- Леди Бонвилл, идите собирать вещи, - говорит мне один из констеблей, неодобрительно поглядывая на Рюма. – Нам не нужен скандал в высших кругах. Мы действуем по закону и только так.
- Благодарю вас, - отвечаю, и с гордо выпрямленной спиной поднимаюсь на второй этаж.
Теперь нужно как-то сообщить детям, что нас выселяют.
Доползаю наверх старой бабкой, ужасно не хочется говорить такие новости детям, только вчера потерявшим отца и, если бы моя воля, я бы постаралась смягчить, но…
Стучусь в дверь и дергаю ручку. Закрыто. Что происходит?
- Шарлотта? Вы там?
В ответ – тишина.
- Роберт? Откройте, нам нужно поговорить.
Тишина.
- Я сейчас выломаю дверь!
- Давай! Попробуй! – кричит мне падчерица.
- Шарлотта, нам нужно поговорить, и я не хочу это делать в коридоре, - пытаюсь договориться с девочкой. – Пожалуйста, впустите меня.
- Нам все равно, что ты скажешь! Мы никуда отсюда не уйдем! Пусть попробуют нас выгнать!
Понятно, девочка имеет нехорошую привычку подслушивать, значит, уже в курсе последних событий. Ну что же, тем лучше.
- Шарлотта, обращаюсь к тебе как к старшей, у нас всего час на сборы. Нам важно уложиться в это время.
- Ты глухая?! Мы никуда не пойдем!
- Нет! Это ты не слышишь. Нам не предлагают вариант никуда не пойдем. У нас есть только: берем свои вещи и одну любимую игрушку, или получаем под зад коленом, оставшись вообще без ничего на улице. Выбор за вами. Я приду через пятьдесят минут, чтобы помочь вам вынести вещи.
Повернувшись спиной, иду в комнату к малышке. Быстро нахожу там теплые вещи, большинство из которых уже явно малы Рози. Из этого всего выбираю то, что ей точно подойдет, складываю в мешок, чем-то похожий на рюкзак, с двумя веревками, чтобы нести его на плечах, а затем в ускоренном темпе возвращаюсь к себе.
Прячу те драгоценности, которые нашла на самое дно рюкзака с детскими вещами, прикрываю их штанишками и пеленками. Долго растеряно смотрю в гардеробную. Как прикажете собирать платья с кринолином? Сундуки я тащить не смогу. И что теперь? Выбросить все? Быстро переодеваюсь в более свежее и новое платье. Еще одно складываю в такой же заплечный мешок, какой я нашла в детской. Туда же отправляю варежки, шапку, муфту и полушубок. Не потому, что собираюсь в нем ходить, а потому что его можно отлично продать, наверняка за такой дорогущий мех дадут приличное количество местных монет, или хотя бы еды.
Ровно через сорок пять минут я спускаю вниз свои сумки и подхожу к детской.
- Вы готовы? – все так же спрашиваю через дверь
И снова тишина.
- Не думаю, что достойно вашего рода, если его наследников будут констебли волочить за шкирку прочь из дома, как собачат. Это крайне унизительно, как по мне.
Понятное дело, я манипулирую, ну а что еще остается? Идти на поводу у двух испуганных детей? Это неприемлемо. Щелкает замок и в коридор выходят все трое. Лица насупленные, глаза заплаканные, но хотя бы они одеты и с сумками.
- Все собрали, что нужно? – переспрашиваю.
- Мы не маленькие! – тут же заводится Шарлотта.
- Я
