траву, которую на ходу быстро отщипнули и проглотили.
— Фу-у-у... — Кира наморщила нос и поднесла руку ко рту. — Хотела сказать, что давно уже молоко не пила... Но теперь чё-то как-то даже и не хочется...
— Даже сгущёнки?
— Хм... Ну ладно. Для сгущёнки можно сделать исключение.
— Когда будешь делать исключение, не забудь меня позвать.
— Посмотрим на твоё поведение, Пафнутий... Но всё-таки... — Девчонка поёрзала на подстеленном покрывале, поджала ноги и обняла острые коленки. — Неужели так можно разожраться на траве и насекомых? Может и жоры как-то так умеют? Я вот видела, как они прямо из реки пьют. Почему только холеру какую-нибудь не подхватывают при этом — не понимаю...
— Коровы не сами переваривают целлюлозу из растительной пищи. Я, кажется, про это уже рассказывал. В лесу, когда мы шли с Денчиком.
— Чё-то припоминаю...
— В общем, усвоением заняты особые одноклеточные, которые живут у них в пищеварительном тракте. А внутри этих простейших — ещё одни бактерии. Вот такой вот тройной симбиоз и разлагает траву на кучу полезных для коровы веществ. И каждый участник отщипывает при этом немного для себя.
— Очуметь... А может и жоры также умеют? Тоже с какими-нибудь бактериями в этом... В симбиозе?
— Может быть... Вообще и у нас с тобой внутри тоже полно бактерий, с которыми мы в симбиозе. И они тоже помогают нам лучше усваивать пищу. Некоторые витамины, например, мы без них вообще никак не усвоили бы. Не смотря на то, что не можем долго жить без этих витаминов. А к слову про холеру... Многие из тех микроорганизмов, которые живут в нас...Или на нас... Как раз защищают от других бактерий. Болезнетворных. Вредных. Не дают им укорениться, так сказать. Может и у жор такой же механизм работает. Только сильнее, чем у обычных людей. За счёт экономии на чём-то другом.
Мои слова неожиданно заставили девчонку надолго замолчать и задуматься. И мне внезапно самому захотелось продолжить свою лекцию. Всё это очень напоминало ту, другую жизнь, которая кончилась в апреле... Белла просто обожала познавать этот мир. А я, в свою очередь, обожал ей о нём рассказывать.
— И вообще они очень экономно себя ведут.
— Коровы или жоры?
— Да и те и другие. Не бегают, не прыгают лишний раз... И ещё почти ни о чём не думают. А работающий мозг — чертовски дорогая в энергетическом плане штука. Четверть калорий, которые мы получаем с пищей, уходит на обеспечение его деятельности.
Кира подняла глаза вверх, словно пытаясь разглядеть там свой прожорливый мозг.
— Ну жоры-то ладно, — задумчиво протянула она, — точно ни о чём не думают, кроме еды... Но коровам же надо как-то соображать. Где траву повкусней найти или от волков там рогами отмахиваться...
— Это если они дикие. А за одомашненных думает пастух. И от хищников защищает, и выбирает пастбище посочней. Во многом поэтому домашние животные намного упитанней своих диких предков. И молоко могут не только для телят давать раз в год. Ну плюс, селекция, конечно. Искусственный отбор.
— Ну вообще да... По сравнению с каким-нибудь оленем коровы туповатые...
— А ещё у жор даже волосы перестают расти, замечала? Или просто облазят или рост сильно замедляется. Иначе все жоры-мужчины уже ходили бы с бородой до пояса.
— Слушай, а ведь точно... — Эта мысль развеселила девчонку. — И хаер был бы тоже у всех до задницы! Чисто «Зи-Зи Топ»!
Поулыбавшись своим мыслям, в которых она, судя по всему, представляла как бы выглядели бородатые и волосатые жоры, Кира тихонько шепнула, пододвинувшись поближе:
— Знаешь, Пафнутий... — Обычно это имя она произносила с ироничным выражением на лице. Но сейчас её широкие глаза смотрели на меня даже как-то по-доброму. — Вот ты точно в школе работал. Или в универе преподом... И, пожалуй, если бы ты вёл у меня биологию, я бы может и получше училась...
— А ты что же это? Двоечницей была?
— Ну не совсем уж... Просто скучно как-то было всё время... Учителя почти все — замороченные. Начитывают по учебнику то, что я и сама могу прочитать. И на нас пофиг. На учеников, в смысле. Типа своих проблем хватает, а зарплата копеечная. — Пододвинувшись ещё ближе, девчонка пристально посмотрела в нарисованные на маске кресты. — Ну признайся, Шутник! Ты в школе работал, да?
— Разве это важно, когда ты влюблён...
— Ой, всё! — Она широко улыбнулась и ткнула меня крепким кулачком в плечо. К счастью, в здоровое.
— Тихо!
На таком расстоянии было трудно определить точное количество особей внутри этого жорского стада. Пара десятков, вроде... И половозрастной состав тоже угадывался с трудом. Но там точно были и мужчины и женщины. Вон пара согнутых стариков... И сейчас я, кажется, разглядел среди этого сброда парочку новообращённых молодчиков...
— Чего увидел? — Кира проследила за тем, куда я смотрю через бинокль. Но невооружённым взглядом не заметила ничего подозрительного.
— Вон там... — Я подставил бинокль к её глазам сразу в нужном направлении. — Почти в самом центре толпы. Видишь двоих? В пуховиках с капюшонами.
— Ну да... Вроде обычные бродяги... Только... — Улыбка мгновенно пропала с лица девчонки. — Блин... Да они ж пацаны совсем... Тоже как... Как Ромка...
— А больше тебя ничего в них не смущает?
— А что? Да вроде нет... Смотрят в никуда, как и другие... Грязные, тощие. Еле идут.
— Во-первых, они всё время идут рядом. Тогда как других то и дело шатает по сторонам. А вон тот мужик споткнулся и отстал. И вон тот лысый тоже.
— Совпадение? — Кира пожала плечами. — А что «во-вторых»?
— А во-вторых, оба уже все изгваздались в грязи и разодрали одежду об ветки и заборы... А капюшоны — до сих пор на голове. Без завязок и резинок.
— Точно... Да и просто ветром бы уже давно сдуло... Думаешь...
— Думаю, что это не жоры. — Я снова всмотрелся в бинокль на странную парочку, хромающую к берегу в окружении бессмысленной толпы.
— Партизаны?
— Больше некому.
— Ну-ка дай-ка ещё посмотрю — Кира пододвинула к себе бинокль. — А как они заставляют толпу идти туда, куда нужно? Ни разу ничего вперёд не кинули за всё время.
— Напомни не забыть про это у них спросить...
