классические картины — настоящее искусство, часами создаваемое с изогнутой спиной и сведенными судорогой руками, с использованием масляных красок и мысленного воображения.
— Тень, — произносит моя сестра прозвище, данное мне нашим отцом с тех пор, как я себя помню. Очевидно, ведь я живу в тени своей сестры с самого детства.
Я смотрю на нее, сидя в кресле, которое она позволила мне притащить сюда. Ее каштановые волосы собраны на макушке в тугой пучок. Дымчатые тени для век и темно-красные губы украшают ее выдающиеся черты лица. Она выглядит как кинозвезда даже в офисе. Ее шелковая блузка аккуратно заправлена в юбку-карандаш, демонстрируя стройную фигуру и округлые бедра. Я опускаю взгляд на свою одежду и съеживаюсь. Моя клетчатая рубашка спереди испачкана майонезом во время обеда.
— Тень?
— Хм? — Я вздрагиваю, вспоминая, что она окликнула меня.
Сестра пронзает меня своим свирепым взглядом голубых глаз, таких же, как и у меня.
— Сейчас я позову Ирвака, так что будь внимательна.
Быть внимательной? Ее слова — оскорбление. Я всегда внимательна. Каждая деталь фиксируется и сохраняется для последующего использования. Я заметила, что сегодня на сестре больше косметики, чем обычно, и две верхние пуговицы ее блузки расстегнуты, а не застегнуты, как в любой другой день. На ее щеках заметен румянец, и она продолжает проверять свой мобильный телефон, не зная, в какой позе ей оставаться.
— Ты уверена, что цифры неверны? — настаивает она.
— Цифры не лгут, Диана, — говорю я лаконичным тоном. — А люди, которые вводят цифры, лгут.
Сестра вздыхает и делает глоток из чашки, стоящей на ее столе. Она пьет слишком много кофе.
— Это прискорбно. Ирвак работает с нами уже достаточно долгое время.
Я пробегаю пальцами по клавиатуре своего ноутбука и открываю таблицу, чтобы показать ей неточность. С наших складов уходит больше товаров, чем вводится возврат. По большому счету, это мелочь, но она значима, и воры начинают наглеть, если их оставить безнаказанными.
«Volkov Spirits» — одна из самых быстрорастущих компаний в России, которая планирует расширить свои офисы в Париже, Нью-Йорке и Лондоне в течение семи лет. На данный момент наша продукция экспортируется более чем в тридцати пяти странах, и у нас работает более пяти тысяч человек, поэтому наше руководство должно быть лояльным и работоспособным.
Наши законные предприятия являются основой для другой стороны нашего бизнеса, и им также необходимо делать такие же выговоры, чтобы избежать повторения подобных нехороших событий.
Стук в дверь оповещает нас о приходе Ирвака. Офис Дианы находится в особняке нашего отца. Это показывает ее превосходство — делает нас обоих менее уязвимыми перед мужчинами в этом бизнесе, которые считают женщин ниже себя. Это игра власти, демонстрация доминирования «мой член больше твоего». Посмотрите, где мы живем, и увидите, какие деньги и влияние стоят за нами.
— Входи, Ирвак, — Диана приветствует его жестом руки, указывая на стул перед огромным письменным столом из красного дерева с нашим фамильным гербом прямо из Японии, который она вырезала вручную сама. Гигантские крылья сокола-сапсана внутри выгравированного герба простираются по всей длине стола. Длинные, с черными концами. Вместо изогнутого клюва у птицы волчья пасть. Рычащий и злобный образ. Мне нравится, что эта птица — женская особь. Отец этого не знает, но я изучила все характеристики гигантских птиц. Тот, кого выбрали для нашего герба, определенно женского пола. На это указывает ее размер, а также тот факт, что ее когти обвились по-матерински защитным захватом вокруг двух яиц. Она жестокая и не терпит никакого дерьма.
— Мэм, — приветствует он. Широкоплечий и высокий, он входит быстрыми шагами, одергивая пиджак, прежде чем присесть.
Его густая борода скрывает половину лица, но если это он обкрадывает нас, его глаза скажут все, что мне нужно знать.
— Ирвак, ты что, воруешь у нас? — прямо спрашивает она, как мы и планировали. Это старый трюк, которым пользовался мой отец, когда тестировал своих сотрудников. Некоторые сознавались, несмотря на то, что у моего отца не было никаких доказательств или причин спрашивать. Это просто случайность и признак власти и страха, которые он имеет над людьми.
Ирвак садится прямее и прищуривается, его взгляд мечется туда-сюда между Дианой и мной.
— Конечно, нет.
Встав, я подхожу к Диане и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо:
— Я бы предпочла на ужин морс, — бормочу я, и она кивает. Несколькими словами, которые сбивают с толку других, я указываю на то, что Ирвак — вор и лжец.
Он скрипит зубами и прищуривает глаза, гадая, что я ей говорю. Я возвращаюсь на свое место в углу, и Диана скрещивает руки на груди.
— На этот раз я собираюсь дать тебе возможность признаться во всем.
Он встает и проводит рукой по своим черным длинным волосам, которые заканчиваются чуть выше плеч.
— Мисс Волкова, — раздраженно произносит он, — в чем дело?
Я снова подхожу к ней и нажимаю на кнопки ноутбука, как будто показываю ей что-то.
Ирвак следит за мной, его щеки пылают, а плечи напрягаются.
— В чем дело? — требует он, и я вежливо улыбаюсь ему.
Диана жестом указывает на освободившееся место, но он игнорирует ее и начинает расхаживать по кабинету.
— У тебя есть этот единственный шанс, — напоминает ему Диана.
Он качает головой.
— Я собирался все вернуть.
Лжец.
— Я не думал, что вы заметите, и я собирался все вернуть обратно, прежде чем…
Сестра поднимает руку, чтобы остановить его. На лбу Ирвака выступили капельки пота, и он все чаще оглядывается на дверь.
Я кладу руку ей на плечо — еще один из наших многочисленных сигналов, — давая ей понять, что пойду за Антоном, самым верным подданным нашего отца, своего рода телохранителем.
Когда я прохожу мимо Ирвака, он хватает меня за руку и дергает к себе.
— Что ты ей говоришь? Почему всегда торчишь в углу со своим чертовым ноутбуком? — усмехается он, невыносимо крепко сжимая мою руку. Я невольно всхлипываю и пытаюсь высвободиться, но он выше меня ростом и силой.
— Отпусти ее. Сейчас же, — требует моя сестра, доставая пистолет из-под стола, нарушая напряженную атмосферу металлическим щелчком.
Он сильно отталкивает меня от себя, и я падаю спиной на высокий стеклянный книжный шкаф, разбивая стекло. Он сыплется вокруг меня, как смертоносное конфетти, осколки осыпают мои плечи, и от удара у меня перехватывает дыхание.
От громкого хлопка у меня звенит в ушах, когда Диана нажимает на спусковой крючок, и глухой удар, с которым тяжелая фигура Ирвака падает на пол, заставляет мое сердце подпрыгнуть.
— Воровать — это одно, а
