же золотые ножны, завершая образ древнерусского витязя.
— Слушай, моя одежда должна была уже высохнуть, так что…
— Нет. Даже не думай! Я не позволю тебе расхаживать в этих бесполезных кусках… я даже не знаю, из чего они… — в ее словах чувствовалась непоколебимая решимость, однако мое нежелание ходить в косплее не собиралось утихать.
— Не потрудишься ли объяснить, чем вот это — я демонстративно потеребил воротник рубахи, — полезнее моего пиджака, к примеру?
— Я не знаю, что такое «пиджак», но «вот это», по меньшей мере, защитит тебя от дождя, ночного холода, духов и тьмы, — теперь уже с раздражением отвечала она, бросая в колодец очередную вещь.
— Ты ее заколдовала, что ли?
— Не я, а царица. Хотя да, царь же теперь ты… Богиня сама вышивала обереги, так что, хотя бы из уважения к ней, будь благодарен и позволь мне вернуть твой «пиджак» туда, откуда он и пришел, — железная бляшка ремня ударилась о воду с характерным звуком, но мои мысли зацепились за нечто другое…
«Туда, откуда он и пришел…» А что если…
— С тобой не сработает. И вообще, если хочешь вернуться, лучше сконцентрируйся на своей цели.
Я не очень понимал, что такое обереги, но от чтения мыслей они, судя по всему, не защищают.
— Погоди, Ромашка. Я, конечно, почти ничего не знаю об этом мире и иногда довольно туго соображаю…
— Не иногда, а всегда, — она не упускала шанса вставить колкость.
— Так вот, каким образом через колодец мои вещи должны попасть «туда, откуда пришли» и что такое «обереги»? — я все-таки не смог удержаться и задал третий вопрос, — И еще, ты телепат?
— Теле- кто? — ее глаза заметно округлились от удивления.
— Читаешь мысли?
Недоумение сменил звонкий переливающийся смех… Кажется, я опять выставил себя дураком.
— В следующий раз хотя бы постарайся, просто постарайся не задавать глупых вопросов, — попросила она меня, с трудом перестав смеяться. — В отличие от русалок, берегини не умеют читать мысли. Более того, если бы ты меня хоть немного слушал, то понял бы, что обереги на твоей одежде защищают от духов, следовательно, никто не сможет залезть к тебе в голову. Правда, было бы еще куда залезать…
Я уже начинал понемногу привыкать, и поэтому пропустил очередную насмешку мимо ушей.
— Обереги — узоры на твоей одежде, — сказала она, показав на вышивку на рукаве, — Обереги Мокоши — синие, так как берут свое начало от воды. У Велеса они зеленые, у Перуна — красные. Они обладают своими особенностями и показывают связь с одним из трех богов.
Этот мир все больше и больше походил на игру. В моей голове начала выстраиваться определенная структура, однако в ней все еще было слишком много пробелов.
— Что касается колодца… Вся вода связана между собой. Для нее времени никогда не существовало, она была с самого начала, и ее отсутствие станет концом. Если знать финальную точку, духи могут путешествовать с помощью воды. Вещи же, стремясь в свое время и на свое место, возвращаются туда, откуда и пришли. Но людям, в отличие от духов или вещей, нужно слишком много, чтобы поддерживать свою жизнь. Проще говоря, возвращаясь назад пару месяцев, а может быть и лет, без света, сна, еды и воздуха — ты умрешь.
Голосом Ромашки это прозвучало так просто… Хотя для меня только что полученная информация означала одно — пути назад нет.
— Я же говорила, если хочешь вернуться, лучше подумай о том, как найти Сварога. Теперь починить время может только он.
Несколько минут я молча стоял, наблюдая за тем, как из рук берегини пропадали последние вещи из моего мира.
— Светогооор, Светогор, ау! — знакомый голос и размахивания ладонью перед лицом вывели меня из ступора. — Наконец-то! Я уже думала, что придется призывать нового царя… Хорошо, что ты просто тугодум.
— Почему тебе все время хочется меня как-нибудь оскорбить?
— Потому что это правда, — с по-детски невинным выражением лица ответила Ромашка.
— Но…
— Ладно, нам уже пора, и так много времени потеряли. Ты готов?
— К чему?
— Я же говорю, все мои слова — правда, — весело заулыбалась она. — Мы идем к Велесу, дорогу я знаю, однако по пути могут быть некоторые трудности… В общем, всегда будь наготове.
— Сразу к главному злодею…
Да. Мне не следовало этого говорить. Ее слова действительно правда.
— Светогор, кого ты имеешь в виду?
— Во-первых, не называй меня Светогор, у меня есть нормальное имя Ан…
— Не буду я тебя так глупо называть. Неужели даже тебе себя не жалко? К тому же благородное имя Светогор дала тебе сама богиня, так что носи его с честью.
В чем-то Ромашка, конечно, была права. Однако я все еще не мог привыкнуть. Каждый раз, когда она называла меня «Светогором», во мне просыпалось неуемное чувство стыда и неловкости.
— Давай так, ты сама говорила, что знаешь, когда богиня обращается к тебе, поэтому имя тебе было не нужно. Я же всегда знаю, когда ты обращаешься ко мне, так как, кроме меня, тут банально никого нет. Поэтому, пожалуйста, не называй столь благородное имя лишний раз, мало ли что может произойти…
И хоть в моем доводе не было ни малейшей крупицы логики, Ромашку он убедил.
— Возможно тут ты и прав… Все-таки имена неразрывно связаны с… Но не пытайся перевести тему. Кто такой твой «главный злодей»?
— Я думал, это очевидно. Повелитель бесов, упырей и прочей нечисти; бог, поломавший время, Веле… — закончить я уже не успел, так как в мою левую щеку прилетела звонкая пощечина.
— Ты ничего не знаешь. Не смей так говорить, — она не кричала, однако за ее словами отчетливо чувствовалась сила и угроза.
— Но ведь это правда. И вообще, как ты можешь его защищать? Он ведь отверг тебя, отверг других берегинь…
— Знаешь, я думала, что царь будет другим. Однако все, что мне говорили, — правда, — она подняла на меня полный ненависти и обиды взгляд. — Вы, люди, всегда думаете только о себе. Скажи, ты знаешь, каково это — жить под землей? Каково это каждую весну, каждое лето, наслаждаться теплом, ветром, тысячами запахов полевых цветов, солнцем, деревьями, птицами, жизнью, чтобы потом каждую осень и зиму прозябать в холодной, сырой, пустой пещере? А потом снова выходить наружу, понимая, что осенью вернешься обратно? И так 500 лет подряд? И все только потому, что кто-то, кого ты никогда не видел, решил, что так правильно?
Последние слова она произнесла уже не сдерживая слезы.
— Прости…
— Не надо. Тебе не нужно мое прощение. Просто
