что выбора у меня не остается.
Тата единственный в мире человек, ради которого, пойду на всё, если понадобится. Я быстро блокирую двери и приказываю автопилоту ехать. В окно я наблюдаю за растерянным лицом Клауса, пока он не исчезает из виду.
— Адрес? — голос беспилотника звучит механически, я не отрываясь, смотрю в окно.
— В «Соло», — я откидываюсь в кресло, надеюсь, еще не поздно и она меня дождется.
Я закрываю глаза.
Глава 3
Лилит
Я жду еще несколько минут, пока дыхание Самары не становится глубоким и быстро встаю на ноги. Если всё пройдет гладко, я успею вернуться до того, как она проснется и нам придется идти в лазарет, чтобы сдать кровь.
Еще один закон, который ни в коем случае нельзя нарушать.
Если мне совсем повезет, я смогу найти работу и мне заплатят. Деньги здесь не в обиходе, мы просто не сможем внести их в свой кредит. Платят всегда товаром. Каждый из отверженных имеет свои источники «дохода». Я про них не спрашиваю. Кто больше слушает и меньше говорит, живет дольше.
Укрываю сестру своим одеялом, ее безмятежное лицо покрывает легкий румянец.
Она такая беззащитная!
Мне сложно оставлять ее одну, но другого выхода нет.
Я целую Самару в теплую щечку и шепчу, что скоро вернусь. Выхожу на улицу, захватив черную сумку в коридоре.
Полная луна освещает лучше любого фонаря, но мне это только мешает. Я огибаю дом и направляюсь в сторону строго колодца, почти у самого огорода, заросшего высокой, с меня ростом, сухой травой. Остановившись, я оглядываюсь, не заметив ничего подозрительного, я присаживаюсь на корточки и убираю с земли опавшие листья.
Черт. Грязь просочилась внутрь моего тайника.
Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, пока я разворачиваю пластиковый пакет.
Слава Богу, одежда совершенных чистая. Мне столько труда потребовалось ее достать.
Я убираю ее в сумку и быстро вскакиваю на ноги. Чем быстрее я доберусь до бара, тем больше времени у меня останется на обратный путь. На теории всё просто. Но могут возникнуть непредвиденные обстоятельства. Никогда нельзя быть самоуверенной и полагаться на случай.
Я ускоряю шаг, почти переходя на бег, легкие начинают гореть, но так я не чувствую холода. Заглохшие проржавевшие машины разбросаны по улицам. Металл полностью зарос растительностью. Иногда можно найти мотоциклы и отыскать мопед в гаражах или подвалах. Но от них мало толку.
Всё это давно устарело.
«Верхние» отправляют за стену сухие пайки, иногда овощи или фрукты. Каждую субботу привозят целые коробки и раздают по талонам. Никаких горючих жидкостей. Это слишком опасно.
Для них.
Можно только представлять, каким был город до техногенной катастрофы. Я не знаю, в каком районе мы живем. Указатели полностью сгнили. За столько лет всё слишком изменилось, и карты, которые я нашла в старых книгах, теперь служат украшением стен в моем доме.
В детстве Самара любила играть в игру: «а если бы», суть проста. Она выбирала страну, тыкая в него своим пальчиком и говорила: «Если бы я жила в Калифорнии» и я начинала сочинять целую историю о нашей жизни в штате, расположенном на берегу Тихого океана.
Жаль, что теперь она считает себя чересчур взрослой для таких игр.
Я двигаюсь быстро, свет отключат ровно в три ночи, у меня всего два часа в запасе. Бар работает только до четырех, но у меня есть еще одно дело. Я стараюсь держаться в тени. Крысы разбегаются прочь, услышав мои шаги. Ободранные тощие кошки шипят на меня, и выгибают лысые спины, их глаза горят зеленым хищным блеском.
Наш мир никому не прощает слабости.
Я иду к небольшому домику, и стучу в окно. Свет сразу загорается, и наружу выглядывает беззубое лицо старухи.
— Опять ты, — недовольно говорит она, увидев меня, — У нее жар?
— Нет.
— Тогда зачем пришла?
— За микстурой от кашля, — я не двигаюсь с места
Старушка внимательно смотрит на меня.
— Ладно, заходи.
Я жду, пока она откроет мне дверь и прохожу на веранду. Мне приходится пригнуться. С потолка свисают веники, травы сушатся здесь же, на газете. На полках стоят пыльные пузырьки. Все это напоминает мне о матери, и внутри все сжимается.
— А где тот, что я давала тебе в прошлый раз?
— Разбился, — мне не хочется признаваться, что я была так глупа, что не спрятала его в тайник.
Старушка сердито причмокивает губами.
— Ты же знаешь, сколько уходит времени, чтобы собрать необходимое.
— Знаю, я хорошо заплачу.
— Заплатит она, чтобы сказал твой отец? — старушка берет с полки завернутый в бумагу флакон.
— Его здесь нет, — грубо замечаю я и тут же об этом жалею.
— У твоей мамы был талант врачевателя, — она говорит мне об этом постоянно, я киваю, и протягиваю ей плитку шоколада.
— Хватит?
— Хватит, — ее побледневшие от возраста глаза радостно вспыхивают, — Бери. — всовывает мне пузырек и я осторожно убираю его в карман, — Теперь иди.
На улице становится прохладнее, и я ежусь от холода. Смотрю на пятиэтажный дом, спрятанный между двумя высотными зданиями, раньше здесь размещался исторический музей, но его полностью разграбили. Неподалёку руины церкви.
Совершенные хотят, чтобы мы чтили только законы «Золотой крови».
Я помню, как мы всей семьей ходили на службу, прячась от стражников. Ранним утром мама наряжала меня в нарядное платье и вплетала в волосы ленты. Папа снимал шахтерскую робу и надевал костюм. Мама шутила, что он похож на аристократа, если бы у того были серебристые волосы и белая кожа. Но самой красивой была мама. В длинном платье цвета сочной травы, она напоминала мне сказочное существо.
В церкви проповедник открывал потрепанную библию и цитировал Ветхий завет. В воздухе витал запах ладана и меня охватывал покой. Я теребила нательный крестик, повторяя тихие слова молитвы. Но все изменилось, когда кто-то доложил о верующих
