при этом она старалась сохранять видимость беззаботности. Вся сцена напоминала хореографический танец, в котором каждый знал свою роль, кроме меня.
"Ну вот, — заметил Дэмиен, в его голосе слышалось веселье. "Это только что стало интересно. Похоже, придется отомстить". Его слова были как спичка для разжигания напряжения в воздухе.
Я попыталась отгородиться от его голоса, чтобы не позволить его словам просочиться в суматоху, которая уже бушевала внутри меня. Но это было трудно. Я невольно проследила за Донованом, когда он скрылся в доме, и мое зрение слегка затуманилось от непролитых слез. Меня охватило чувство беспомощности, глубокая ненависть к игре, к ситуации, ко всему.
Я не должна была идти в дом с привидениями с Адрианом. Это все испортило. Один выбор все испортил. Смех и разговоры вокруг меня превратились в отдаленный гул, а мои мысли были поглощены сожалением и чувством потери, которое я не могла понять.
Часть меня хотела верить, что это просто продолжение игры, что Донован просто следует правилам и ничего больше. Он ведь не стал бы пробовать с ней что-то сделать, правда? Это были всего лишь "Семь минут на небесах", глупая игра, которая не переходила в реальность. То, что мы играли, не означало, что мы собирались изменять друг другу.
Я пыталась успокоить себя этими мыслями, чтобы унять бурю сомнений и страха, бушевавшую внутри меня. Но вид их совместной прогулки, то, как она нетерпеливо следовала за ним, — от этого зрелища я не мог отделаться. Мой взгляд задержался на двери еще долго после того, как она закрылась за ними, и этот образ запечатлелся в моем сознании.
И все же в моем нутре было какое-то затаенное чувство, коварный шепот, который говорил мне, что я не могу быть уверена в том, как поступит Донован, особенно в нынешних обстоятельствах. То, как он смотрел на меня, вернее, избегал смотреть на меня, жесткость в его позе, контролируемый гнев в движениях — все это указывало на нечто большее, чем просто игра. Он мог подумать, что я сделала что-то не так с Адрианом, и это могло быть его способом наказать меня, показать, каково это.
Мысль была невыносимой, но все же она цеплялась за меня, темным облаком омрачая мерцание огней и праздничные декорации вечеринки. Смех и разговоры вокруг меня казались далекими, словно я находилась в пузыре собственных сомнений и страхов, наблюдая за разворачивающейся сценой, которую я не могла контролировать.
Я резко вдохнула, от укуса холодного воздуха едва не задохнулась. Оранжевое сияние от разбросанных фонарей заливало вечеринку мягким, жутким светом, создавая длинные тени и очаги темноты.
Что-то привлекло мое внимание, и я оторвала взгляд от дома с привидениями, чтобы найти Адриана. Он стоял рядом с Лиамом, который, несмотря на тусклый свет, все еще читал свою книгу и, вероятно, не имел ни малейшего представления о том, что происходит. На губах Лиама лениво болталась сигарета, дым поднимался в ночной воздух, смешиваясь с туманом, стелившимся по земле.
Присутствие Адриана рядом с ним разительно отличалось. Он не читал и не участвовал в разговорах, которые кипели вокруг нас. Его внимание было приковано исключительно ко мне. Его глаза цвета грифельного оникса, казалось, пронзали окружающий свет и тень, фиксируясь на мне с интенсивностью, которая была почти осязаемой. В его взгляде было неспокойствие, смесь эмоций, которые трудно было распутать. В нем был гнев — возможно, на меня за то, что я сбежала, на Донована за его реакцию, а может, на легкомысленную игру, которая приняла серьезный оборот. И все же в этой буре эмоций ощущалось несомненное тепло, напоминающее о том напряженном моменте, который мы разделили в доме с привидениями.
Воспоминания о том моменте были яркими и тревожными. Как Адриан наклонился к ней, его тело стало темным силуэтом на фоне мерцающих огней дома с привидениями, его дыхание смешалось с моим. Гулкая атмосфера вечеринки с ее смехом и ропотом, казалось, исчезла, когда я вспомнила, как близко он подошел к тому, чтобы поцеловать меня.
Осознание этого поразило меня — должно быть, Донован увидел что-то в моих глазах, когда я вышла из дома, — мерцание чего-то большего, чем просто невинность.
Может быть… может быть, я заслужила такое отношение Донована. Если я видела его таким, каким он, должно быть, видел меня с Эдрианом…
А Адриан — его брат…
Я ничего не пила и все еще была готова к рвоте.
Дэмиен наклонился ближе, в его бледно-серых глазах смешались любопытство и озорство. "Как ты думаешь, что они там делают?" — спросил он, его глаза блестели в тусклом свете.
Я молчала, не отрывая взгляда от мерцающих теней, отбрасываемых фонарями. Вопрос повис в воздухе, так и оставшись без ответа, но Дэмиен не успокоился.
"Они там уже давно, тебе не кажется?" — спросил он с ноткой инсинуации в голосе.
"Заткнись, Дэмиен, — резко вмешался Адриан, его голос прорезал ночной воздух. В его тоне слышался намек на раздражение, редкая трещина в его обычно спокойной манере поведения.
Девушка, сидевшая на коленях у Дэмиена, посмотрела на меня, в ее глазах читалась жалость, больше похожая на снисходительность. Это действовало мне на нервы, усиливая бурю эмоций, с которой я уже боролась.
Не обращая внимания на упреки Адриана, Дэмиен наклонился ко мне еще ближе. "Как ты думаешь, ты бы узнала, если бы между Донованом и той брюнеткой что-то произошло?" — спросил он низким голосом. "Он бы выглядел по-другому? Может быть, на его шее осталась бы помада или волосы были бы взъерошены. Или, возможно, его одежда будет иметь запах ее духов".
Разочарование нарастало внутри меня, и я не могла больше сдерживаться. "В чем твоя проблема, Дэмиен?" спросила я, в моем голосе прозвучали нотки отчаяния.
Дэмиен бесстрастно пожал плечами, его губы искривились в довольной ухмылке. "У меня нет проблем", — спокойно ответил он. "Мне просто нравится хаос".
"Ты засранец", — пробормотала я.
"Так мне говорили".
Я не знала, что на это ответить, но даже в мерцающем свете на лице Дэмиена было что-то такое. Я не могла этого объяснить. Как будто его беспокоило то, что люди сразу же стали осуждать его, хотя он ничего особенного для этого
