не знающим града и холодных ветров. Ее личный цветок, который недоступен ни для кого.* * *
Петрозаводск был небольшим городком, затерянным среди тайги и озёр. Тишина, лес, мало людей — всё, что нужно человеку, уставшему от большого города. А Анна устала. Устала от бесконечных питерских пробок и толкучки в метро в час пик. Толпа вызывала у неё приступы панической атаки, и последние годы Смолина терпеть не могла метро.
В Петрозаводске было всё то, за что Анна так любила Питер — элегантность архитектуры, музеи, культура, и не было всего того, за что она ненавидела культурную столицу — толп людей и шума. Петрозаводск был её идеальным городом. До того момента три года назад, когда она не поняла — даже в идеальном месте живет человек. А человек способен на такое, отчего у иного зверя шерсть встанет дыбом.
Боковая стрелка светофора загорелась зеленым, и Анна свернула налево. Влажный асфальт шипел под колесами Ларгуса. Онежская набережная встретила Смолину моросящим дождем, таким же мерзким, как и ее настроение.
Вообще она любила дождь — в первую очередь потому, что в дождь было меньше людей. Мир становился серым, словно из него стирали все краски, и это устраивало Анну. На фоне этой серости она не выглядела странно. Не нужно делать вид, что ты довольна жизнью, приветливо улыбаться баристе, когда берешь третий за день латте. Прохожие сновали по тротуарам, моча свои брендовые туфли в грязных лужах и матеря обдающих их грязью таксистов. Маски падали, тушь и краски стекали с лиц, обнажая истинный лик. В дождь мир, вместе с заполняющими его людьми, становился таким, каким был на самом деле, без прикрас — безликим и однотонным.
Анна остановилась у неприметного кафе, окинула взглядом вывеску «У Армена» и тут же пожалела, что не взяла четвертый кофе.
— Дерьмо.
Мир стал еще серее. Неизвестно, чем руководствовалась Света, назначившая здесь встречу, но вряд ли здесь подавали приличный латте с корицей.
В кафе Светы не было — она, как всегда, опаздывала. Смолина скептически огляделась. Впрочем, внутри было действительно вполне уютно, чисто и светло — по крайней мере, куда уютнее, чем на улице. Анна заняла столик в углу, как можно дальше от других посетителей. Статный армянин, широко улыбаясь, всучил ей меню.
Минут через десять появилась виновница торжества — Света вплыла в кафе, закутанная в огромный шарф, принеся с собой свежий запах дождя.
Она была вся такая мягкая, домашняя, со светлыми волосами и белой кожей — полная противоположность Анне. Света заранее видела острые углы и умела сглаживать их еще до того, как стукнешься о них мизинцем. Всегда теплая даже не улыбка — готовность к ней, внимательный взгляд светлых глаз. У Анны тоже внимательный взгляд — но он сканировал незнакомого собеседника чтобы понять — а не козел ли он? Светины же глаза обещали тепло, уют и понимание. Она была настолько положительная, что даже раздражала Анну.
Света допорхала до столика Смолиной и всем телом подалась навстречу — явно хотела приобнять, но Анна отстранилась.
— Получше ничего не нашлось? — вместо приветствия недовольно бросила Смолина.
— Здесь отличный лагман, попробуй! — улыбнулась Света. — Как ты?
— А тебе не пофиг? — бросила Анна. Света села не напротив, а рядом, словно желая создать более доверительное пространство для разговора.
— Ань, все же, помимо координатора, я была твоим психологом. И подругой, — она заглянула Смолиной в глаза. — Мне важно твое эмоциональное состояние.
Анна достала сигарету и чиркнула зажигалкой. Над столом повис туман.
— Давно закурила?
— С тех пор как ушёл Андрей.
— Муж?
— Не успели расписаться… слава богу.
— Чего расстались?
— А кто выдержит такое депрессивное существо, как я? — горько усмехнулась Анна. — Правда, есть еще версия что он козел.
— Как дела у Лены?
— Откуда про нее знаешь? — напряглась Анна. Лена появилась в жизни Смолиной четыре месяца назад. Последние три года она не общалась ни с кем из прошлой жизни. Из той, покрытой мокрыми жёлтыми листьями и осенней мглой.
— Я же психолог, — развела руками Света. — У меня есть знакомые в службе опеки.
— Наводила справки?
— Прости, мне нужно было знать, что с тобой всё в порядке.
— А что, похоже, что я в порядке?
— Если честно — нет.
Анна отвернулась к окну. Обсуждать глубоко личное было не к месту и не ко времени. К тому же она понятия не имела, как дела у Лены. Все, что Смолина знала про приемную дочь — что та была нелюдима, и общению со сверстниками предпочитала компьютер, а все свободное время проводила в краеведческом музее или на заброшках. Анне это не нравилось, но Лене было чихать на мнение Смолиной.
— Я как будто брожу в лабиринте… И куда бы я ни пошла — всюду натыкаюсь на одно и то же…
— Машенька?
Анна кивнула, пытаясь сдержать ком в горле.
— Тебе нужно найти своего внутреннего ребёнка, — Света легко коснулась ее руки. — Дать ему кислород.
— Поздно, — покачала головой Смолина. — Мой внутренний ребенок давно мёртв, завернут в полиэтилен и выброшен в лес.
Света понимающе кивнула.
— Угостить тебя кофе? Помню, в старые времена ты ведрами хлестала латте!
— Подозреваю, что он здесь со вкусом помоев.
— А ты сначала попробуй! Поесть не хочешь?
— Ты меня за этим позвала? — не выдержала Смолина. — Лагман есть и кофе пить?
Света помрачнела.
— Нет. Но не могу же я вот так, сходу…
— Пластырь с раны лучше отрывать разом. Когда тянешь — больнее.
— Как скажешь, — вздохнула Света.
— Ну?
— Это случилось недалеко от Вилги. Наши выехали на вызов искать заблудившегося дедушку-грибника. А нашли ее.
— Когда?
— Два месяца назад.
— Кто нашел?
— Резнов.
— Уверены, что это она?
— Да. Тело пролежало в лесу три года, там уже скелет. Полиция проверила ДНК.
— Это же километров двадцать от Студеного Ручья! Как она могла оказаться
