про него следующим образом: «Если бы люди были косточками домино, то Сигсби Вадингтон оказался бы двойной пустышкой». Кстати, замечу, что в нем есть одна черта, которая ставит его вне критики мыслящих людей. Сигсби Вадингтон поддельный ковбой.
– Поддельный ковбой?
– Это приблизительно то же, что тот забавный тип, который известен под термином «поддельного южного джентльмена». Надеюсь, что с этим типом вы знакомы?
– Не имею ни малейшего представления, – возразил Джордж Финч.
– О, что вы! Вам случалось бывать в ресторане и слышать, как оркестр играет «Марш Дикси»?
– Конечно, случалось.
– В таком случае, вы должны были заметить, что едва оркестр начинает играть этот марш Южных Мятежников, непременно вскакивает какой-нибудь джентльмен и, сверкая глазами, неистово машет руками в такт музыке. Обратите внимание, что это либо мистер Розенталь, торговец готовым платьем, либо мистер Бекштейн, зонтичный фабрикант, – и тот и другой родились в штате Нью-Джерси и никогда в жизни не были на юге. Вот это и есть «поддельный южный джентльмен».
– Я начинаю понимать!
– Сигсби Вадингтон «поддельный ковбой». Всю свою жизнь он провел либо в самом Нью-Йорке, либо где-нибудь в штате Нью-Йорк, если не считать одного лета, когда он ездил на север, в штат Мэйн. Тем не менее, стоит вам послушать его, и вы придете к убеждению, что имеете дело с ковбоем, изгнанным со своей родины. По всей вероятности, это явилось результатом слишком частого посещения кинематографа, где демонстрируются в таком изобилии картины из жизни Дикого Запада. A Сигсби Вадингтон был горячим приверженцем «Великого Немого» с первого же дня его возникновения, и он же, я полагаю, первый ввел моду аплодировать герою или героине фильма. Не знаю, кто несет на себе ответственность за подобную неприятность, Том Микс или Вильям Харт, но факт остается фактом: Сигсби Вадингтон не перестает грезить о необъятных степях Дикого Запада. Если хотите заслужить его расположение, вам только и нужно упомянуть, что вы родом из штата Айдаго, что, надеюсь, вы при всяких других обстоятельствах тщательно будете скрывать.
– Я непременно так и сделаю, – в восторге воскликнул Джордж Финч. – Я не могу выразить словами, Гамильтон, как велика моя признательность за все то, что вы сообщили мне.
– Незачем благодарить меня! Все равно, вам пользы от этого никакой не будет. Когда Сигсби Вадингтон женился вторично, он продал себя душой и телом. Сказать, что он играет такую же роль, как лампа в гостиной, значило бы преувеличивать его значение. Он делает все то, что приказывает ему жена, – и больше ничего. Если вы хотите завоевать чье-либо расположение, то думайте о ней, а не о нем.
– А как же это сделать?
– Этого никак нельзя сделать. Миссис Вадингтон не из тех женщин, которых можно чем-либо расположить!
– Злющая баба?
Мистер Гамильтон Бимиш свирепо насупил брови.
– Я категорически возражаю против подобного выражения. Такой эпитет я мог бы услышать от вашего Мэлэта, а, между тем, у Мэлэта лексикон, способный вызвать дрожь в любом человеке. Но, с другой стороны, как ни грубо и вульгарно ваше выражение, оно довольно близко характеризует миссис Вадингтон. В Тибете можно услышать старинное поверье, согласно которому человек произошел от женщины-демона и обезьяны. И, когда я смотрю на Сигсби Вадингтона и его вторую жену, я невольно вспоминаю эту легенду. Не в моих правилах скверно отзываться о женщине, но было бы бесполезно скрывать такой очевидный факт, что миссис Вадингтон – сноб и задира, а по мягкости натуры ее можно сравнить с африканским носорогом. Богатство и родовитость-это единственное, перед чем она преклоняется. Кроме толстосумов и титулованных ослов, Она никого не признает. Кстати, скажу вам, какой-то английский лорд очень часто бывает в их доме, и я почти убежден, что миссис Вадингтон хочет выдать Молли замуж за него.
– Для этого ей придется переступить через мой труп! – воскликнул Джордж.
– Что ж, это не трудно будет устроить! – спокойно ответил Гамильтон Бимиш, ласково прикасаясь гирей к голове своего друга. – Мой бедный Джордж, вы слишком многого захотели. Я бы сказал, что вы слишком высоко вознеслись на облака. Вовсе не подходит вам разыгрывать юного рыцаря. Вы робки и мягки по натуре. Вы застенчивы и не уверены в себе. Я лично сравнил бы вас с белым мышонком, а, между тем, такой женщине, как миссис Вадингтон, едва ли понадобилось бы более двух с четвертью минут, чтобы выпустить вам кишки… Э-э-э-э… как выразился бы ваш Мэлэт – поспешил добавить Гамильтон Бимиш, немного сконфуженный собственным уклонением от чистого английского языка.
– Не съест же она меня?
– Я далеко не уверен в этом. Я не говорил вам, что она вегетарианка.
– Я вот о чем думаю, Гамильтон: вы могли бы, пожалуй, ввести меня в их дом?..
– Чтобы потом ваша кровь была на моей совести? Нет, нет!
– То-есть, как это моя кровь? Судя по вашим словам, можно подумать, что эта женщина-атаман шайки головорезов. Я нисколько не боюсь ее, вот! Для того, чтобы познакомиться с Молли, я готов вступить в бой с бешеным быком.
Гамильтон Бимиш был глубоко тронут его страстным порывом. Этот великий мыслитель не был чужд человеческих ощущений.
– Я глубоко сочувствую вам, Джордж. Вы невольно вызываете во мне восхищение вашей отвагой. Правда, я ни в коем случае не одобряю вашего безрассудного и неблагоразумного подхода к этому делу и остаюсь при своем мнении. Для вас было бы полезнее ознакомиться с моей книгой «Благоразумный Брак» и получить исчерпывающие представления, что такое любовь, но в то же время я не скрываю, что мне нравится ваш пыл. Если вы действительно хотите этого – я, так и быть, введу вас в дом Сигсби Вадингтона и познакомлю с его женой. И пусть сжалится господь над вашей грешной душой!
– Правда, Гамильтон? Сегодня же вечером?
– Нет, не сегодня вечером. Вечером я в клубе «Дочерей Минервы» читаю лекцию о современной драме. Как-нибудь в другой раз.
– В таком случае – сказал Джордж – слегка зардевшись, я могу сегодня побродить по Семьдесят Девятой улице и… э-э-э… просто побродить по Семьдесят Девятой улице.
– Чего ради?
– Гм! Ведь я могу посмотреть на ее дом, не так ли?
– О, молодость! – воскликнул Гамильтон Бимиш, тоном благодушной терпимости. О, молодая кровь!
И с этими словами он выкинул вверх обе гири и вновь занялся гимнастическими упражнениями.
* * *
– Мэлэт!
– Что прикажете, сэр?
– Вы отутюжили мой смокинг?
– Да, сэр.
– И хорошенько почистили его?
– Да, сэр.
– И галстуки приготовили?
– Да, сэр.
Джордж Финч откашлялся.
– Мэлэт!
– Что прикажете, сэр?
– Вы помните наш разговор?
– О чем,
