жизнь он не раз сталкивался со следами механической асфиксии вследствие удавления руками. Он знал не только из академии, но и из практики истории несчастных семей, в которых мужья убивали жен. И чаще всего следы удушения представляли собой линию, идущую вдоль шеи, как от петли, или же следы от больших пальцев. Но на переданных факсом снимках виднелось нечто иное, с чем полицейский ранее не был знаком: царапины от ногтей пальцев правой руки, один слева и четыре справа. Следы располагались за ушами, что делало хват руки нападавшего неправдоподобно широким.
Зазвонил телефон, это была снова Кристина.
– И каково Ваше экспертное мнение? – поинтересовалась она.
– Если его и душили, то делали это двумя руками, – без особого энтузиазма ответил он.
– Если?
Адлер взглянул на рабочее место, заваленное протоколами вскрытия, допроса свидетелей и заключениями всевозможных экспертов. На многих листах виднелись коричневые разводы от пролитого кофе, выпитого в бесчисленном количестве в ходе расследований. Его работа менялась, но объем ее не уменьшался никогда, поэтому от новых расследований он отказался без угрызений совести.
– Ты же сама сказала, что следы появились сразу же после доставления в больницу. Значит, оставить их мог разве что Дауд Бенеш. Или же я, случайно, когда доставал из воды потерпевшего.
– А ты не видел никого постороннего?
– Кого? Черного человека? – он постарался смягчить тон. – Кристина, брось, этот парень явно свихнулся, и мы зря тратим время.
– Что ж, наверное, ты прав, – неохотно согласилась она. – Могу ли я позвонить снова, если потребуется информация?
– Конечно.
– А ты можешь позвонить, если захочется с кем-то поговорить.
Он задумался. Она показалась ему милой, но не к месту, как цветы в его дворе. И тогда он сказал:
– Я не люблю обременять проблемами людей, но спасибо.
Они попрощались. Еще несколько минут Адлер просидел, держа возле головы трубку телефона, вслушиваясь в монотонные гудки. Бросив ее на рычаг, он понял, что сегодня работать ему совсем не хочется, но придется.
Часть 2. В ПОГОНЕ ЗА ПРИЗРАКАМИ
Глава 5: Фонари
Миновало почти полгода после инцидента с утопающим. Возвращающийся с рождественской ярмарки Дауд Бенеш не хранил обиды ни на газетчиков, причисливших спасение Кристофу Адлеру, ни на самого полицейского, не сказавшего газетам правду. Сейчас его ум был занят совсем другим простым, но наболевшим вопросом: что подарить на рождество сестре Ханне?
Неделю назад они развели на эту тему дискуссию. Тогда он, соврал, сказав, что подарок уже готов, и подарит он нечто особенное. Он знал, что Ханна любит сюрпризы и лишь хотел подогреть интерес, однако она разыгралась не на шутку и всю неделю допытывала вопросами. Она обещала приехать на рождество из Дрездена, а это значило, что на подарок осталось два дня.
Стоя у витрины одного из ювелирных магазинов на Староместской площади, он выбирал между элегантными часами из новой европейской коллекции и цепочкой, на которую продавец давал солидную скидку. Выбор пал на цепочку. Всю дорогу до дома он убеждал себя, что подарок получился достойным, однако ближе к вечеру в голову закралась мысль: худая цепочка недостаточно обрадует Ханну. Это его расстроило.
С наступлением темноты поднялся ветер, пошел снег. Казалось, непогода копила силы весь день, чтобы к ночи обрушиться на город со всей своей яростью. Староместская площадь опустела, люди разбрелись по домам. Дауд подвесил цепочку на абажур настольной лампы и уселся напротив. Вращаясь, цепочка поблескивала в электрическом свете, выдавая череду мелких вспышек. Свет часто придавал предметам интересные формы. И, все-таки, она достаточно хороша, – подумал он. Но, возможно, ему стоит купить еще и те милые часики, если на них хватит денег. Ему шел 43й год, а он все никак не мог избавиться от мысли, что не повзрослел.
Месяц назад он подслушал разговоры соседей и выяснил, что не так давно служба спасателей выловила тело очередного самоубийцы, закончившего свою жизнь под Карловым мостом. Услышав это, Дауд невольно махнул рукой, словно старался избежать подобной информации, не придавая ей значения. Однако вскоре понял, что испытывает необъяснимое чувство вины, и даже более – убедил себя, будь он дома в тот день, трагедии удалось бы избежать. И чем дальше, тем все больше эта новость его истязала. Вот уже несколько ночей он засиживался допоздна, казалось бы, бесцельно глядя в окно. Но в глубине души он знал, что рано или поздно встретится еще один псих, пытающийся свести счеты с жизнью.
Неважно являлось ли его желание проявлением эгоизма или же результатом чистых побуждений, как и неважно, было ли это желанием или всего лишь предостережением, у Вселенной был свой план, который она реализовывала ежечасно, ежеминутно, ежесекундно. И кульминация этого плана наступила сейчас.
Выглянув в окно, Дауд Бенеш увидел человека в легкой весенней куртке, целенаправленно шагающего по Карловому мосту сквозь почти непроглядную вьюгу. Его силуэт то исчезал, то появлялся вновь, мерцая черным пятном на сером фоне непрерывно опускающейся с неба снежной стены. Очередной порыв ветра завил снег в тот момент, когда неизвестный посмотрел вниз, в реку, наклонившись над оградой. А когда ветер стих, Карлов мост вновь пустовал. А фонари на нем поочередно сверкнули, словно скульптуры со светилами на головах ожили и шептались, взволнованно сообщали что-то друг другу.
Пронизывающий ветер обдавал жаром. Выбежавший на улицу Дауд Бенеш закрыл руками лицо. Пробравшись сквозь стихию к основанию моста, он увидел движения на воде, здесь, совсем рядом с берегом, но распознать что там происходило не смог. Решив, что неизвестный передумал умирать, бросился в воду.
Холодная вода сковала и руки, и ноги, словно, утратив текучесть, притворилась вязкой смолой. Преодолевая боль холода, Дауд добрался до незнакомца и нащупал во тьме ворот его плаща. Но, разве он был в плаще? Сейчас это казалось не столь уж важным.
В ответ на это незнакомец недовольно рявкнул, схватив за горло обидчика, потянул вниз. Испуганный Дауд размахнулся и изо всех сил обрушил кулак туда, где должно было находиться лицо потерпевшего. Ударил его еще раз, и еще. Дождавшись, когда утопленник успокоится, схватил его и потянул к берегу.
Столкнувшись с ветром, наполненным холодом, он почувствовал, что вода в реке была сродни парному молоку. Таща на себе лишенного сознания незнакомца, он надеялся, что кто-то придет им на помощь, но на этот раз помогать никто не спешил. Заснеженная улица пустовала. До дома оставалось всего-навсего пару десятков метров, но они казались непреодолимой дистанцией.
Его веки и губы слиплись от холода. Ему казалось, что огонь в
