Хорошо, Павел. Простите.
– И не извиняйся. Ты ни перед кем не виноват.
Гриша щёлкнул по ручке радиоприёмника, и по салону полилась приятная классическая музыка. Вот это другое дело! А то едем как на похоронах. Кстати о них, нужно будет навестить могилу отца, положить цветов, поставить свечей или как здесь принято почитать усопших.
– Мёртвая заводь? Как обычно?
– Да! Именно туда.
У Павла было своё секретное место. Почему-то Сигбаурд не сразу показал мне его, но потом, видимо, передумал и дополнил своё представление.
Прошлый владелец тела любил погрустить в одиночестве. Хорошее дело. Особенно когда вокруг столько недоброжелателей. Значит у нас всё-таки много общего. Тем проще будет вжиться в мой новый образ.
Мёртвой заводью называлась восточная оконечность мыса Гроз, а именно тупиковая часть территории местного рыбного комбината. И да, мыс носил имя моего прадеда, а комбинат входил в список семейных активов. Так что, по сути, я являлся весьма состоятельным человеком.
Два десятилетия назад в одном из цехов случился страшный пожар, и место обросло дурными слухами.
Народ в них верил. Но только не Павел – иногда он отдавал предпочтение молчанию мёртвых, нежели высокопарным речам светских тусовок.
– Подожди у конторы. Там на углу закусочная. Буду благодарен, если возьмёшь мне что-нибудь э… ну, в общем, что я обычно беру.
– Будет сделано. А…
– За мной приезжать не надо. Сам подойду. Сегодня на улице хорошо.
Я дождался, когда машина скроется за поворотом и направился к старому пирсу.
Место и в самом теле жутковатое. Чего только стоит покрытая мхом мостовая. Идёшь, а вокруг всё чавкает, будто находишься не на окраине города, а в каком-нибудь болоте.
Вдоль причала стояло с десяток облезлых скамеек.
Я сел на ближайшую и вгляделся в морскую гладь.
Да уж, тут походу полыхало нехило. Вдоль каждого из четырех пирсов из воды торчали почерневшие остовы китобойных судов. Кое-где даже сохранились капитанские рубки. Завораживающее зрелище! Не удивительно, что Паша любил это место.
Я прикрыл глаза, представляя, как встречусь со своей семьёй и как выскажу им всё, что о них думаю.
– Дядь!
Я нехотя разлепил глаза и бросил равнодушный взгляд на тройку гоповатого вида голодранцев, каким-то образом оказавшимся прямо передо мной.
Двоим из них, на вид было не больше двенадцати. А вот третий, долговязый парень со шрамом через всё лицо, был явно постарше. У него уже во всю кустились усы, а во взгляде проскальзывало звериное хладнокровие.
Обуты все были в ботинки с металлическими мысками.
– Привет, парни! Клёвый прикид. Чьих будете?
Старший хмыкнул и переглянулся с приятелями, стоящими от него по обе стороны.
– Как насчёт помощи социально незащищённым слоям населения, дядь? – с беззубой улыбкой протянул он, игнорируя мой вопрос.
– Так сказать, на разгон, – добавил второй, больше напоминающий бочонок с ромом, чем ребёнка.
– Ага, – подтвердил третий, худой как велосипед, оборванец.
Откуда их надуло? Минуту назад здесь не было даже хилой крысы. Уж ни мне ли об этом знать?
Я наигранно посмотрел им за спину. Малолетки решили срубить куш. Посмотрим, на сколько их хватит.
– И где же мне их найти, этих незащищённых?
– Можешь отдать нам! А мы передадим! – главный ткнул себя в грудь. – Верно, ребзя?
– Передадим! Передадим! Даже за добавкой вернёмся! – наперебой загорланили маленькие сообщники.
– Боюсь, что вы не дотащите, – с усмешкой проговорил я, приподнимая край рубашки и демонстрируя всем рукоять револьвера.
Все трое как по указке сделали шаг назад и в сторону, таким образом, взяв меня в полукруг.
А пацанята начинают мне нравиться! Не знаю почему, но мне кажется, мы с ними поладим.
– Нас трое, дядь, а ты один. И магии у тебя нихрена нет, – парень сунул руки в карманы и качнулся на пятках. – Да и легавые все на Полтавке, там, говорят, барыг каких-то подрезали. Так что некогда им. А своей пукалкой можешь собак пугать, нам срать до неё.
После этого парень хлопнул в ладоши и из стоящего позади ангара вывалило с полтора десятка таких же оборванцев. Половина из них была вооружена палками и огрызками металлических труб.
– Хорошо подготовились, одобряю. Любое дело требует серьёзного подхода. Как насчёт того, чтобы договориться? – было смешно, но кажется дело приняло не тот оборот. Что мне теперь с ними делать? Не дубасить же!
«Куда ты уже успел влезть?» – в голове ожил голос Сигбаурда. Надо сказать, я уже почти полюбил своего невидимого собеседника. Он всегда появлялся вовремя.
«Решил немного поразвлечься. Чем ты там занимался?»
«Наводил порядок в нашем новом теле. Так, что тут у нас?»
«Ничего особенного. С ребятами общаемся», – я покосился на обступающую меня шпану. У одного из них, парня со шрамом на лице, в руках сияло фиолетовое свечение. Маг такой силы среди детей? Даже я сейчас не способен сфокусировать подобное заклинание и удерживать его под контролем.
«О, как мило! Приятного общения! Слушай, я обнаружил в твоём слепке несколько дремлющих навыков и один очень редкий дар. Почему ты о нём молчал?»
«Папаша, ты бы не трогал того, что тебя не касается», – огрызнулся я.
Толпа, между тем, замкнула круг и с профессиональным интересом разглядывала меня с ног до головы. Главарь стоял в окружении свиты и нагло улыбался.
– Ну, что? А теперь дотащим, дядь?
Над толпой пронеслась волна смешков. Кто-то даже выкрикнул «Вали богатея!», на что в ответ посыпались одобрительные окрики.
«Так вот! Мне кажется, нам следует больше доверять друг другу. Мы всё-таки теперь топим один организм. У парня неплохие каналы и мощное сердце. Если вплести в них твой дар и немного подкрутить там и сям, получится вполне себе сносная силовая модель. Останется только подобрать соответствующий трактат».
«Слушай, как там тебя? Сигдур? Усохни на пару минут, а?! У меня тут дел по горло, не до тебя пока».
Послышалось недовольное бурчание.
«Думаешь, я тут тебе какую-то шляпу что ли втираю?! Я уже сотый раз пытаюсь продвинуться дальше этого грёбанного совета директоров! И каждый раз, сука, мой аватар… а знаешь что? На-ка, немножко попотей, пирожок!»
Моё тело тут же вышло из-под контроля и зажило собственной жизнью. Руки раздались вширь, ноги согнулись, и я с грацией рака-отшельника вскарабкался на скамейку.
Наступила тишина.
– Птички на дереве, недоноски! Кто последний, тот целует меня в задницу!
Вот ведь сука! Как он это сделал?
