моего прошлого мира.
Наверное, они были бы похожи, если бы не пара столетий, разрывающая их на две совершенно разных по виду и наполнению половины.
Там, откуда я родом, цивилизация находилась на грани своего заката. Те единственные островки жизни, что ещё влачили своё существование, пожирали сами себя.
И всему виной Инквизиция. Именно она первой открыла разлом, а потом принялась выкашивать всё, что породила вырвавшаяся оттуда стихия.
Я сам прошёл через эти жернова и чудом остался жив.
Этот же мир только начинал жить, но в нём всё пошло совсем по другому сценарию. Магическая энергия гармонично вплелась во все аспекты мироздания, и человек ещё не успел распробовать все прелести этого дара.
Впрочем, так даже лучше. Лучше для меня.
Мы высадили Софью в трёх кварталах от гостевого дома, недалеко от оживлённого перекрёстка. Она отправила мне воздушный поцелуй и скрылась в глубине роскошного красного автомобиля, ожидающего её у дверей какого-то элитного магазина.
Интересная девушка, надеюсь, это было не последним нашим свиданием. По крайней мере, мне так хочется думать.
Именно от Софьи я узнал, что через пару часов у меня намечалась деловая встреча, о целях которой я промолчал, но дал понять, что она очень важна для меня.
Мой духовный паразит молчал. Похоже, набирался сил для очередной пакости или какого-нибудь необоснованного высера в мой адрес.
Обязательно расспрошу его, как он предугадывает события, и чего собственно от меня хочет.
Я уже подумывал как-то вызвать этого занудного старика, но он объявился сам.
«Заскучал, Паша?»
«Думаю, как бы выбросить тебя из головы. В прямом смысле».
«И это после всего, что я для тебя сделал? Между прочим, мне долго не удавалось выстроить цепочку случайностей, чтобы моей магической кастрацией занялся именно ты!»
«Скажите ещё, что я избранный!» – отшутился я. Наконец-то хоть какие-то подробности.
«Отнюдь, скорее потенциально потенциальный! Эти слова многое значат. Пока тебе этого не понять».
«Сложно делать выводы, когда тебя используют вслепую».
«О! Хочешь поговорить? Я не против, только с одним условием!»
«Я весь во внимании!»
«Только пять вопросов! Не уложишься – твои проблемы. Поэтому думай, прежде чем сказать слово!»
«Всего пять?» – разочаровался я.
«Вопрос засчитан! Да, всего пять. Осталось четыре!»
«Думаешь, это смешно? Мы даже ещё не обговорили условия!»
«Да, это смешно!» – хохотнул старик. – «Следующий вопрос!»
Хитёр бобёр! Такого на мякине не проведёшь.
Я тщательно обдумал, что больше всего меня интересует и только после этого приступил к расспросу.
«Как твоё имя?»
«Сигбаурд Снежный! Этого достаточно, чтобы относиться ко мне с почтением».
«Ты можешь читать мои мысли?»
«Если только ты сам позволишь мне это сделать. Честно. С удовольствием бы заглянул в твои пошлые фантазии, но, увы, мои возможности не безграничны. А как хотелось бы! Я только знаю то, что видел собственными глазами, ну или глазами своих аватаров».
Ага! Значит, мои предположения верны. Старикашка не раз проживал эти события, отсюда и такая осведомлённость. А что если…
«У меня предложение».
«Умеешь ты заинтриговать, Пал Алексеич!» – Сигбаурд даже причмокнул. – «И в чём же оно заключается?»
«Я покажу тебе своё самое сногсшибательное воспоминание, а взамен ты пообещаешь мне поделиться всем, что знаешь об этом месте и о жизни Павла. Устраивает?»
«Ммм…»
«Два воспоминания!»
«По рукам! Устраивайся поудобнее, наследник великого Рода! Будет интересно!»
Сложно было сказать, на сколько я вырубился, но для меня это время растянулось на несколько часов.
И то, что я узнал, в корне изменило моё отношение к семье и всем, кто меня окружает.
Жизнь Павла пошла по наклонной с безвременной кончины отца.
Граф Алексей Вольдемарович Грозин был главой одной из самых влиятельных династий Санкт-Петербурга. Он умело руководил своей корпорацией и обеспечивал всеми видами энергии северо-западную часть Российской империи. В браке имел одного сына – наследника Павла Алексеевича.
Пять месяцев и семнадцать дней назад графа Алексея Грозина сразил тяжелейший инфаркт, а ещё через несколько дней от горя почила и его супруга.
Только вот не всё в этой истории было чисто. Ходило мнение, что граф в принципе не мог скончаться от подобной болезни. Архимаги-громовержцы по природе своей обладали аномально крепким сердцем, потому как генерировали в себе столько энергии, что её с лихвой хватило бы для годового обеспечения целого города.
Сам же Павел считал причастным к смерти отца дядю – брата-близнеца Алексея Грозина Николая. Тот давно выказывал недовольство политикой брата и несколько раз пытался скомпрометировать его в глазах короны.
Теперь же, после смерти брата, всё его внимание сосредоточилось на прямом наследнике Рода Грозиных и правопреемнике его финансовых и имущественных активов – Павле, четыре месяца назад отметившим своё совершеннолетие.
Было ещё много разной информации о мире, но больше всего мне запомнился тот серпентарий, что по сути являло собой всё окружение графа Грозина.
Впрочем, и сам Павел был не прочь покутить в загородном особняке, собрав под его крышей самых красивых дворянских дочек. И те были не против.
Теперь моих знаний хватало, чтобы безболезненно, ну или болезненно, как пойдёт, влиться в социум и отстоять всё то, что по праву принадлежит мне.
По крайней мере, не придётся заново со всеми знакомиться.
– Скоро прибудем, господин, – вывел меня из оцепенения Григорий. Он поправил зеркало заднего вида и улыбнулся мне в отражении. – Желаете закурить?
– Спасибо, не курю, – на автомате отчеканил я и тут же осёкся. Настоящий Павел смолил как не в себя. Не слишком ли будет заметна разница между мной и прошлым хозяином этого тела? Может, лучше отложить встречу и разложить полученные знания по полочкам? – С сегодняшнего дня. Отвези меня в какое-нибудь тихое место. Чтоб ни одного…
– А как же ваш дядя? Он велел…
– Дядя подождёт. Хочу немного развеяться.
– Николай Вольдемарович собирает совет директоров «Аструма». Вам предписано явиться…
– Мне плевать, что там кому предписано, и что об этом думает этот говнюк.
Григорий громко сглотнул. Было видно, что в нём борются две стихии – преданность Грозиным и профессиональная этика.
– Простите, господин, как пожелаете.
– Послушай, Гриш. Не называй меня господином, хорошо? Мы ведь с тобой давно вместе. И ты единственный, кто до сих пор чтит память о моём отце. Просто, Павел. Или Паша. Больше никаких господинов. Кстати, у меня небольшие проблемы с памятью, по затылку хорошо заехали. Ты если что, поправляй меня. Договорились? И не удивляйся, если я вдруг чего-нибудь странного буду спрашивать.
– Как скажете, господ…
