он приходил вместе со своим учителем, так как библиотека, собранная в стенах дворца Тиберия, пользовалась большой популярностью среди сенаторов и была практически государственным учреждением.
Пертинакс шел мимо внутреннего двора дворца, окруженного аркадами, в глубине которых находились многочисленные комнаты. Император пытался вспомнить, где именно он, будучи ребенком, смиренно прижимая к себе навощенные таблички и стилус, брел за Сульпицием Апполинарием среди других ребят. Видимо, как раз здесь это и было. Вон рыбный садок со ступеньками внутри. Император заглянул туда. Рыб не было, а тогда, много лет назад, здесь плавали крупные рыбы, чешуя которых отдавала золотистым отливом, и красные рыбы, названия их он не помнил. Пертинакс взял себе на заметку, что надо бы выяснить у смотрителя дворца, почему в садке сейчас нет рыб.
А вот уже и вход в библиотеку. Пертинакс остановился. Его товарищ по учебе и игре сенаторский сын по имени Порций (полного имени его уже не вспомнить) как-то, балуясь, нацарапал внизу на стене у входа в библиотеку неприличное слово, означавшее в просторечии мужской половой орган. Пертинакс усмехнулся при воспоминании. Порций тогда рассмеялся и, все еще ухмыляясь, довольный своей проделкой, вошел в библиотеку, за что его выбранил строгий грамматик Апполинарий. Пертинакс нагнулся и увидел это слово. Красная краска стен за много десятилетий значительно потускнела, но слово виднелось отчетливо. Он пытался вспомнить, но не мог, при каких обстоятельствах погиб Порций. Парень только-только надел тогу взрослого и вскоре отправился к праотцам. Воистину, написанные, накарябанные, выбитые слова проживут намного дольше любого человека. Пертинакс подумал, что и после него, через века, кто-нибудь обнаружит проказу Порция и так же улыбнется.
Император вошел в библиотеку. Большая комната с деревянными стеллажами, заполненными свитками в футлярах, пергаментными книгами и навощенными табличками. По углам комнаты и между стеллажами на подставках бюсты мыслителей и писателей. Мраморный пол. Скамьи. Рабы из дворца Тиберия, услужливо шедшие за императором, стали наперебой спрашивать, какую книгу ему достать, но Пертинакс велел всем им выйти, оставив его одного. Геродот, Платон, Аристотель, Софокл, Аристофан, Эсхил, Эзоп, Менандр, Анаксимен, Анаксимандр, Пифагор, Эвклид, Ксенофонт, Диоген, Демокрит, Страбон, Плутарх и еще множество имен греческих авторов манили к себе. Пертинакс повернулся к противоположной стене. Здесь обитель римской мысли. И авторов тоже немало. Император отыскал книги Плиния Старшего и, взяв одну из них, полистал страницы. Все сочинения Плиния он прочел еще в детстве. Ему остро захотелось еще раз перечитать этого писателя-эрудита, быть может, он найдет в его текстах примеры из прошлого, что помогут ему принимать правильные решения в настоящем? Пертинакс, крикнув раба-библиотекаря, сказал, что ждет сочинения Плиния у себя во дворце. Еще он пошарил глазами по стеллажам и нашел Горация, его он так же велел принести. Гораций, как помнил Пертинакс, тоже был сыном вольноотпущенника и добрался, благодаря своему таланту, до невиданных высот. Здесь, в этой библиотеке, Сульпиций Апполинарий диктовал ученикам стихи Горация на слух, а они тщательно записывали их на таблички, практикуясь в правильности писания. Пертинакс осмотрел комнату, вспоминая, где он сидел тогда, но сейчас уже стояли другие скамьи, новые, и совершенно точно в другом порядке. Он хотел было уже уйти, но неожиданно вспомнил Авла Геллия. Есть ли его «Аттические ночи» в этой библиотеке? Авл Геллий поступил в ученики к Апполинарию, когда Пертинакс уже закончил обучение и стал сам преподавать грамматику. Этого сопливого мальчишку он наставлял, как вести себя со знаменитым учителем, какие авторы больше всего нравятся Сульпицию Апполинарию, в какие таберны он обыкновенно любит заходить, чтобы съесть рыбу или мясо, выпить вина, какие термы предпочитает, в каких книжных лавках чаще покупает книги. Авл Геллий стал знаменитым писателем, прославился как честный и опытный судья. Служа в разных уголках империи, Пертинакс не раз слышал, как ученые люди упоминали Авла Геллия и читали его «Аттические ночи», и тогда он сам говорил, что знаком с этим человеком. Теперь Авл Геллий давно умер, но его мысль жива и еще послужит потомкам. Сочинение Геллия отыскалось без труда – новых писателей, пользующихся популярностью, библиотекарь клал на самое видное место.
Забрав «Аттические ночи» и дав себе зарок регулярно заглядывать сюда, Пертинакс покинул библиотеку. Передав книгу рабу, император прошел в переднюю часть дворца, фасад ее нависал над Форумом. Говорили, что этот многоэтажный участок дворца Тиберия построил его преемник Гай Германик по прозвищу Калигула. Пертинакс поднялся по мраморным лестницам на самый верхний этаж и, войдя в первую же комнату, раскрыл окно. Холодный ветер растрепал бороду императора. Раб подобострастно спросил, не нужно ли еще теплой одежды, но ответа не получил.
Действительно, здесь был лучший вид с Палатина на Форум да и на весь Рим. Появился смотритель дворца – толстый, запыхавшийся от подъема по лестнице, мужчина средних лет, в небрежно надетой тоге, что говорило о быстром одевании, зато весь в золотых браслетах с драгоценными камнями и перстнях почти на каждом пальце рук.
– Я Секст Умидий Амиций! – провозгласил угодливо толстяк. – Смотритель дворца! Приветствую тебя, август! Прости, что не встретил тебя, мне поздно сообщили о твоем приходе, важные дела задержали меня.
Пертинакс оглянулся на него и сразу понял, что важными делами, судя по одежде и помятому, немного опухшему лицу, были выпивка и сон. За смотрителем шел молодой человек, по-видимому, вольноотпущенник, тоже весь в украшениях. По тому, какой нежный взгляд бросал на парня Амиций, ожидая распоряжений императора, Пертинаксу стало понятно, что это его любовник. Сколько таких сладострастных развратников, расхитителей государственной казны, наполняло Вектилианскую виллу Коммода!
Пертинакс указал пальцем на браслеты и кольца смотрителя.
– Вижу, что себя ты держишь в блеске и великолепии, Секст Амиций, да и своего друга тоже, а дворец в запустении. В садке нет рыб, краска на стенах облупилась – посмотри, вот хотя бы здесь, и так во многих местах, а ведь я не прошел и половины дворца, во многих углах мусор. Чем заняты рабы? А если пристрастно обращать внимание на все мелочи в каждой комнате, то наверняка общая картина станет похожей на хлев. Давно ты здесь смотритель?
– Пять лет! – дрожа от страха, произнес Амиций, а друг спрятался за его широкой спиной.
– Коммоду было наплевать на все. Я не удивлен, что здесь такое запустение, но вы оба в золоте. Деньги, которые вы сами просили на содержание дворца, конечно же, брали себе.
– О, император! – взмолился Амиций, падая на колени, и гримаса ужаса, исказила его толстое лицо. – Это не так. Коммод ничего не давал. Казной он распоряжался для своих удовольствий,
