и мы. Сперва он не хотел говорить правду, лгал про наследство, доставшееся от дальнего родственника, но, когда отец его как следует подпоил, рассказал все же, что провел несколько лет в Огровых копях.
— И чего? — также шепотом спросил Ханет.
— Если посчастливится попасть к какой-нибудь богачке, сможешь потом жить припеваючи до конца своих дней.
— А что за служба-то нас ждет?
— Не знаю точно, — опять смутился Далий. — Вернее… В общем, отец как услышал про деньги, больше уже ни о чем не расспрашивал.
Ханет снова хмыкнул. Отец Далия, кажется, был не самым разумным в мире человеком, хотя не ему было осуждать этого господина. Сам-то оказался ненамного лучше! Услышал басни торговца о несметном богатстве — и позабыл обо всем. Может, конечно, Оскат и правда что-то подсыпал в вино, чтобы затуманить ему голову, но меньшим дурнем себя он от этого не чувствовал.
— А не боязно тебе, что отец спустит все, тобою там заработанное?
— Я не собираюсь отдавать ему эти деньги, — отозвался Далий после долгой паузы. — Я выкуплю наш дом в столице, стану бывать при дворе, приобрету себе какую-нибудь должность, позабочусь о поместье и о маме. Думаю, у меня это лучше получится. Наверное, звучит довольно жестоко и цинично, но… Впрочем, неважно. А что ты станешь делать со своими деньгами?
Ханет понятия не имел, что означает слово «цинично», но догадался о смысле сказанного и понял, почему Далий не стал договаривать.
— Вот и я хочу в городе выдать сестренок замуж. А коли денег будет вдоволь, может, куплю даже корабль, найму команду… Но, ежели б мой отец попивал иль в кости поигрывал, я б ни в жисть не доверил бы ему заработанное. Хотя у нас такого и не сделал бы ни один хозяин. Это ж совсем надо разум потерять, чтобы этакое творить со своей семьей!
— Что ж, я рад, что ты меня не осуждаешь за отсутствие сыновьей почтительности.
— Не того, да, не сужу. Ладно, спать давай, а то у меня от всех энтих разговоров голова кругом.
— Давай. Завтра мы уже будем у Огровых копей. Мне не терпится их увидеть. Спокойной ночи, Ханет!
Они закрыли глаза. Освещавшие комнату кристаллы, укрепленные в углах под потолком, начали медленно гаснуть. Ханет повернулся спиной к Далию, думая о том, что в отличие от пухлого килдерейнца совсем не жаждет поскорее попасть в Огровы копи. Конечно, соседи и Йон Большерукий, которого он втихомолку считал отцом куда больше, чем родного, которого совсем не помнил, присмотрят за матерью и сестренками, не оставят их на произвол судьбы. И все-таки он не мог не думать о том, что непросто им будет прожить без него целый год. Корить себя уже не было никакого смысла, но он все равно корил… Однако, уже проваливаясь в сон, Ханет вдруг подумал, что благодаря Оскату, по крайней мере, повидал мир, а то так бы и просидел всю жизнь на Налдисе, не повидал чужеземные города, да не узнал столько, сколько иным и за всю жизнь узнать не доводится… А потом ему приснилось, что он вновь плавает среди волн, а рядом плывет прабабушка-щебетунья, то и дело высовывая из воды лобастую голову, покрытую сморщенной, совсем как у людей, кожей, да поглядывая на него внимательными темными глазами.
«Давным-давно мир изменился. Упала с неба огненная звезда и великий удар сотряс все сущее. Поднялась великая волна, пошла гулять по свету, неся за собой многих из нас в чужие края. А когда все успокоилось, там, где была вода, стала суша, а там, где была суша, появилась вода. Если повстречаешь там, куда ты плывешь, кого-то из нашего племени, расскажи им о нас. Главное, избегай злых берегов по эту и ту сторону большой земли. Из-за них мы сами не можем добраться на ту сторону света, но ты сумеешь. И может быть, тоже найдешь там своих — тех, кого разлучила когда-то огненная звезда…»
* * *
Караван двинулся в путь на рассвете. Ханета и Далия вместе с четырьмя другими юношами усадили в одну из многочисленных крытых кожей повозок. К вечеру они должны были добраться до Огровых копей.
Всех вещей у Ханета был с собой один-единственный узелок, поэтому, он первым влез в возок и занял место у застекленного окна. Далий, чей сундук уже приторочили к крыше, сел рядом с Ханетом. Следом забрался темноволосый парень примерно их лет, стройный, с тонкими чертами лица, одетый в камзол из темного бархата и плащ, подбитый волчьим мехом. Перехватив изучающий взгляд Ханета, он учтиво поклонился и представился:
— Нейтан Свитграсс, к вашим услугам.
— Вы из Табирнии, не так ли? — спросил Далий и, получив утвердительный ответ, указал на Ханета. — Это Ханет с острова Налдис. А я Далий Тивиар из Килдерейна.
— Рад знакомству, — внимательно взглянув на Далия, отозвался Нейтан и сел рядом с ним.
Устроившиеся напротив рыжеволосые и синеглазые, похожие друг на друга парни, одетые в добротные куртки, кожаные широкие юбки длиной до середины икр, вязаные гетры и потертые кожаные ботинки, были из Нидина. Звали их Гаррет и Эван, они и вчера ехали с Ханетом. Он приветливо кивнул и парни дружелюбно заулыбались в ответ. Последним их попутчиком оказался черноволосый и смуглый юнец. Окинув всех высокомерным и презрительным взглядом, он, не поздоровавшись, подобрал полы плаща, словно боясь испачкать их, нехотя сел рядом с нидинцами и отвернулся к окну, спрятав руки в рукава пестрого теплого халата, перехваченного широким поясом.
Благодаря стоящим под сиденьями дорожным печкам в повозке было тепло, и путешественники вскоре смогли расстегнуть верхнюю одежду и снять перчатки. На Налдисе Ханет не носил ни шапки, ни рукавиц до наступления морозов, но Оскат беспокоился, как бы кто-то из их подопечных не простудился и не испортил на ветру кожу. Ханету все это казалось смешным и глупым, но он держал язык за зубами. Поберечься от холодного ветра — невелик труд.
Нидинцы перешептывались о чем-то, остальные молчали, погруженные в свои мысли. Ханет стал смотреть в окно на уплывающие назад дома и улицы Кеблема, на людей, спешащих куда-то по своим делам. За городской стеной они обогнали стадо пятнистых коричнево-белых коров, которое гнал в поле пастух, и Ханету внезапно так захотелось парного молока, что он на миг даже почувствовал во рту его вкус. Есть ли коровы в Копях? Вряд ли… Откуда бы взяться коровам в горах? Да есть ли там хоть что-нибудь, кроме камней и огр?
В Копи везли не только людей, но