Но Раймонд VI в душе прекрасно понимал, что он, в глазах Рима, вполне заслуживает и такой буллы и ее угроз. Он знал, что ему давно уже следовало ждать их исполнения, и все-таки теперь, в решительную минуту, когда пришло время расквитаться с папой и католицизмом, у него по-прежнему не было отваги. Разлад, слабость личного характера взяли свое. Он испугался борьбы, как раз когда надо было обнажить оружие, – и губил тем самого себя, как и всех остальных альбигойцев.
Убийство Петра де Кастельно
Раймонд спешит заключить требуемый мир и принимает условия провансальских католических баронов. С горечью в сердце он приехал в Сен-Жиль, где ждало его все семейство. Там же произошла неожиданная встреча с вечно преследующим его, подобно тени или мрачному духу, Петром де Кастельно. Петр один во всей стране бурно работал на католическую партию. Он, вместе с Арнольдом (Рауль умер вскоре после смерти дона Диего), подтвердил мирный трактат и обязательство графа принять решительные меры против еретиков. Но он вновь не видел их исполнения. Началось крупное объяснение. Теперь легат наступал решительно, со всем самозабвением фанатика. Присутствие многих свидетелей побуждало графа смягчать свои высказывания, а на легата, напротив, действовало возбуждающе. Петр повысил тон до последней возможности, как бы стирая в прах Раймонда и всех его единомышленников, и, наконец, разошелся так, что звуки его голоса проникали в отдаленные части готической залы, заполненной баронами и рыцарями.
– Теперь, граф, я объявляю тебя клятвопреступником; гнев Божий да разразится над тобой. Я отлучаю тебя от Церкви. На всех землях твоих отныне объявлен интердикт. С этого дня ты враг Бога и людей. Подданные твои освобождены от присяги. И, – сказал он, возвысив голос так, что его гул наполнил высокую залу замка, – тот, кто свергнет тебя, поступит справедливо, очистив престол, опозоренный еретиком!
– Повесить негодяя! – закричал в бешенстве граф, делая движение в сторону легата.
– Именем святого посланничества моего, – произнес Петр с яростным вдохновением, – я запрещаю всякому поднимать руку на помазанника Господня!
Раймонд еще продолжал грозить легату, когда тот вышел из залы. В свите было сильное движение графа, ибо тут большей частью присутствовали люди, явно или тайно исповедовавшие ересь. Проклятия и смелость Петра вызывали в них лишь чувства негодования и мести. Раймонд, со своей стороны, имел неосторожность заметить, что наглец не выйдет живым из его владений. Нашлись немало людей, готовых услужить графу, хотя известно, что аббат Сен-Жильский, консулы и даже многие влиятельные граждане приняли все меры, чтобы утихомирить страсти.
Легату дали спокойно выехать из города. Он торопился перебраться через Рону. Утром на другой день, 15 января 1208 года, он был у переправы и отслужил короткую мессу; с ним оставались несколько монахов. У берега стояла лодка; в ней находились двое людей, по-видимому гребцы.
– Если вы не еретики и не иудеи, – сказал он, садясь в лодку, – то не откажитесь дать убежище проповеднику Святого Евангелия, который бежит с земли гонения.
Он уже занес ногу в лодку, когда один из гребцов поднялся, будто желая пособить ему, и одним ударом кинжала опрокинул Петра. Смертельный удар попал в бок возле сердца. Несколько взмахов весел – и убийцы были в безопасности; лодка скрылась по течению.
Обливаясь кровью, легат на руках своих спутников, твердил, едва шевеля губами: «Да простит их Господь, как я их прощаю», успел передать еще несколько наставлений и тихо скончался со словами молитвы на устах[21].
Мнимые гребцы были из числа тулузских придворных. Граф Раймонд, видимо, являлся соучастником этого преступления. По слухам, он даже наградил убийцу.
С ужасом узнал об этом товарищ Петра, Арнольд; с неменьшим ужасом узнали о страшном убийстве и в Тулузе. Арнольд донес обо всем Иннокентию, и Крестовый поход был предрешен.
Воззвание папы
Негодование папы и римской курии не знало границ. За всю историю католической церкви подобного случая не бывало. Гибель первых апостолов Христовых от руки язычников производила впечатление гораздо более слабое. Только убийство древних римских послов некогда волновало площади Вечного города с той же силой, как теперь – весть о злодействе над легатом. Неприкосновенность легата была делом свято узаконившимся. Ею определялось все могущество, все влияние курии на мир. У папы не было легионов, чтобы охранять своих послов, и доселе в том не виделось надобности.
Провансальским епископам и всему католическому миру возвестилась воля Иннокентия. Через несколько недель в Тулузе читали следующую грамоту:
«Иннокентий, епископ, раб рабов Божиих, нашим возлюбленным детям, благородным мужам, графам, баронам и всем рыцарям, находящимся в провинциях: Нарбонны, Арля, Эмбрюна, Э и Вьенны, а также архиепископам их, передает привет и апостольское благословение.
Мы услышали ужасную весть, которой принуждены были поверить лишь вследствие общей печали, овладевшей всей Церковью. Мы узнали, что брат Петр де Кастельно, блаженной памяти монах и священник, муж добродетельный между всеми людьми, знаменитый своей жизнью, знанием, славой, предназначенный вместе с другими к евангельской проповеди мира и к утверждению веры в Окситанской провинции, – узнали, что этот труженик, достославно исполнявший обязанности, возложенные на него, и не перестававший работать, как вполне постигший в деле Иисусовом то, чему учит оно, умерщвлен».
