вплоть до 1914 года. В 1914 году вряд ли кто-нибудь в Европе или Америке моложе пятидесяти лет предвидел хоть какое-то подобие войны в своей стране.
Мир до 1900 года, казалось, неуклонно дрейфовал к молчаливому, но практическому объединению. Можно было путешествовать без паспорта по большей части Европы. Почтовый союз доставлял письма надежно и без цензуры из Чили в Китай; деньги, опирающиеся в основном на золото, колебались лишь очень незначительно. И обширная Британская империя все так же поддерживала традицию свободной торговли, открытости и равенства в отношении ко всем. В Соединенных Штатах можно было, путешествуя, ни разу за день не увидеть военной формы. По сравнению с сегодняшним днем это был, во всяком случае на первый взгляд, век легко доступной безопасности и добродушия. Особенно для североамериканцев и европейцев.
Но помимо неуклонного, зловещего роста военной промышленности, действовали и другие, более глубокие силы, готовя будущие беды. Министерства иностранных дел суверенных государств не забыли конкурентных традиций восемнадцатого века. Адмиралы и генералы со смешанными враждебностью и восхищением присматривались к мощнейшим видам оружия, которые сталелитейная промышленность исподволь навязывала им. Германия была лишена благодушного самодовольства англоязычного мира: она хотела иметь место под солнцем. Усиливались трения по поводу раздела сырьевых регионов Африки. Британцы были заражены хронической русофобией из-за страха за свои огромные вложения на Востоке и потому стремились превратить Японию в модернизированную империалистическую державу. Кроме того, они «помнили Маджубу[9]». Соединенные Штаты, задетые беспорядками на Кубе, были уверены, что для слабых и слишком обширных испанских владений смена власти будет только к лучшему. Таким образом, игра в Силовую Политику продолжалась, но она шла на задворках господствующего мира. Было несколько войн и изменений границ, но они не влекли за собой фундаментального нарушения общей цивилизованной жизни. Они вроде бы не угрожали фундаментальным образом ее расширяющейся терпимости и взаимопониманию. Экономические и социальные проблемы приглушенно бурлили под тихой поверхностью политической жизни, но не угрожали большими потрясениями. Идея полного уничтожения войны и избавления от остатков ее причин витала в воздухе, но эта идея была свободна от какого-либо чувства неотложности. Был учрежден Гаагский трибунал, началось неуклонное распространение концепций арбитража и международного права. Многим действительно казалось, что народы Земли обустраиваются на своих территориях, продолжая спорить, но не воюя. Изрядная социальная несправедливость все больше и больше смягчалась обостряющимся чувством социальной порядочности. Стяжательство не выходило за благопристойные рамки, и общественный дух был в моде. Отчасти это была вполне честная общественная одухотворенность.
В те дни, отдалившиеся уже на полжизни, никто не думал о каком-либо мировом управлении. Лоскутное одеяло великих и малых держав казалось самым разумным и практичным способом ведения дел человечества. Было слишком сложно поддерживать связи для хоть какого-то централизованного управления миром. «Вокруг света за восемьдесят дней», вышедшие семьдесят лет назад, казались тогда экстравагантной фантазией. Это был мир без телефона и радио, в котором не было ничего более быстрого, чем паровоз, или более разрушительного, чем ранние виды разрывных снарядов. Тогда и они казались чудом. Гораздо удобнее было управлять этим миром Равновесия Сил в отдельных национальных областях, и, поскольку у народы имели кое-какие возможности нападать друг на друга и творить другие безобразия, не виделось никакого вреда в пылком патриотизме и полной независимости отдельных суверенных государств.
Экономическая жизнь в значительной степени управлялась безответственным частным бизнесом и частными финансами, которые, будучи частными, могли объединять свои сделки в единую сеть, для которой мало значили границы и национальные, расовые или религиозные чувства. «Бизнес» стал содружеством гораздо более всемирным, чем политические организации. Было много людей, особенно в Америке, которые верили, что «Бизнес» может в конечном счете объединить мир, а правительства склонятся перед главенством его сетей.
В наши дни легко быть мудрыми задним числом. Сейчас легко видеть, что под этой прекрасной поверхностью разрушительные силы неуклонно набирали силу. Но эти разрушительные силы сыграли сравнительно малую роль в мировом спектакле полувековой давности, когда формировались идеи того старшего поколения, которое все еще доминирует в нашей политической жизни и политическом воспитании своих преемников. Именно из конфликта этих полувековой давности идеи Баланса Сил и идеи частного предпринимательства с их постоянно растущей разрушительной мощью возникает один из главных конфликтов нашего времени. Эти идеи неплохо работали в свое время, и до сих пор наши правители, учителя, политики с крайней неохотой принимают необходимость глубокой умственной адаптации своих взглядов, методов и интерпретаций к этим разрушительным силам, которые когда-то казались такими незначительными и которые теперь полностью разрушают старый порядок.
Именно из-за этой веры в растущую добрую волю между народами, из-за общего удовлетворения тем, как обстоят дела, немецкое объявление войны в 1914 году вызвало такую бурю негодования во всем комфортабельном мире. Было ощущение, что германский кайзер нарушил спокойствие мирового клуба бессмысленно и напрасно. Война велась «против Гогенцоллернов».
Они должны быть изгнаны из клуба. Достаточно наложить некие штрафные санкции, и все станет хорошо. Такова была британская идея 1914 года. С тех пор этот устаревший подход к войне был будто бы раз и навсегда устранен взаимными гарантиями всех наиболее уважаемых членов клуба посредством Лиги Наций. В этом великом усилии со стороны достойных высших государственных мужей, заключивших мир, не было никакого дурного предчувствия того, что есть и более глубокие воздействия. Таков был Версальский договор со всеми его условиями.
В течение двадцати лет разрушительные силы продолжали расти под поверхностью этих изысканных и поверхностных установок, и в течение двадцати лет не было никаких стоящих попыток ответить на вопрос, почему их рост так силен. Все это время Лига Наций была опиумом либеральной мысли в мире.
Сегодня идет война ради избавления от Адольфа Гитлера, который теперь играет в драме роль Гогенцоллернов. Он тоже нарушил Правила Клуба и тоже должен быть исключен. Война Чемберлена – Гитлера ведется до сих пор Британской империей совершенно в старом духе. Империя ничему не научилась и ничего не забыла[10]. Есть такое же решительное игнорирование любой более фундаментальной проблемы.
И все же умы наших благополучных и влиятельных людей правящего класса отказываются принять ясный намек на то, что их время прошло, что Баланс Сил и бесконтрольные методы ведения бизнеса не могут продолжаться и что Гитлер, как и Гогенцоллерны, является всего лишь неприятным гнойником на лице глубоко больного мира. Избавление от него и его нацистов будет таким же лекарством от мировых болезней, как почесывание – от кори. Болезнь проявится в какой-нибудь новой вспышке. Именно система националистического индивидуализма и некоординированного предпринимательства является мировой болезнью,
