Во-первых, я точно помню, что под валуном не было никакой ямы. Только покрытые мхом камни.
Во-вторых, до потолка, которого я даже не видел, было навскидку метров пять, и если бы там была яма, то её было бы видно.
В-третьих, упади я с такой высоты, то точно что-нибудь бы себе сломал. Я же был в полном порядке.
Да и остатки золотистого тепла, в котором я нежился во сне, как будто бы до сих пор были со мной.
И благодаря им, я воспринимал происходящее со мной как-то равнодушно, что ли?
— Не придумывай, Макс, какой, к чертям, храм? — мозг упорно цеплялся за привычные паттерны, отказываясь признавать очевидное: я каким-то образом оказался Бог знает где. — Тебе надо осмотреться и найти выход наружу. Точно! Нужно всего лишь найти выход наружу!
Ухватившись за спасительную идею, я постарался выкинуть из головы мысли о том, как я здесь очутился, и шагнул к ближайшей стене.
Именно здесь, в окружении двух статуй, золотые символы светились ярче всего.
Не сказать, что я боялся темноты, но какое-никакое освещение было однозначно хорошим подспорьем в поиске выхода.
Увы, но стоило мне выйти из золотого круга, в котором я оказался после пробуждения и на который даже не обратил особого внимания, как все мгновенно пошло не по плану.
— Приветствую тебя, кандидат! — глаза левой статуи вспыхнули огнем. — Ты готов вступить на Путь?
Сказать, что я перепугался — ничего не сказать. Даже несмотря на приятный женский голос!
Ей Богу, не будь вокруг так темно, я бы драпанул от статуи со всех ног! Но бросаться в темноту было ещё страшнее. Поэтому все, что я сделал — отскочил назад и принял бойцовскую стойку.
Глупо, конечно — не драться же мне с ними! — но тело действовало само по себе.
— Приветствую тебя, кандидат! — глаза правой статуи вспыхнули льдом, а по залу прокатился низкий бас. — Ты готов вступить на Путь?
Сердце бешено колотилось в груди, по спине пробежала струйка ледяного пота, но я, каким-то чудом остался на месте и даже умудрился рассмотреть статуи.
У стены, на расстоянии в три-четыре метра стояли хрупкая девушка со скипетром в руке и массивный воин с клинком на поясе.
Стояли так, будто что-то охраняли…
Девушка была облачена в легкую тунику и жутко походила на античную статую Ники Самофракийской. Только её голова была на месте, а вместо крыльев были вполне себе человеческие руки.
Судя по лицу, ей было лет шестнадцать, но пролегшая через лоб складка говорила о непростой жизни или о каком-то сложном решении, которое ей пришлось принять.
Несмотря на свой рост и внешнюю хрупкость, если, конечно, так можно сказать о мраморной скульптуре, она излучала уверенность и силу.
Эдакая магиня-валькирия.
А вот правая статуя была воином. Доспех, меч, суровая морда лица — в общем, полный набор брутальности.
Мраморный воин был, по сравнению со своей соседкой, сущим гигантом. Геракл, не иначе!
Мышцы на его руках так и бугрились, вызывая у меня черную зависть, а ладонь угрожающе стискивала рукоять меча.
Казалось, статуи вот-вот оживут, а их горящие огнем и льдом глаза пугали меня до чертиков.
— Это какой-то розыгрыш? — протянул я, уже понимая, что это никакая не шутка, и что вокруг происходит какая-то чертовщина.
— Ты готов вступить на Путь, кандидат? — невозмутимо переспросила девушка, сверля меня огненным взглядом.
— А какие у меня есть варианты? — разговаривая с каменными статуями, я чувствовал себя максимально глупо, но стоять и молчать было еще глупее.
— Ты готов вступить на Путь, кандидат? — воин одарил меня ледяным взглядом и неспешно снял с пояса свой клинок.
Оценив, как легко меч покидает ножны, я резко передумал тянуть время и поспешил согласиться.
— Готов!
Сейчас я был готов согласиться на что угодно, лишь бы избавиться от этой странной компании.
Ожившие статуи переглянулись, синхронно кивнули и хором заявили.
— Да будет так!
Покрытая золотыми символами стена, которая оказалась вовсе не стеной, а двустворчатой каменной дверью, дрогнула и начала открываться.
А вместе с ней все золотые символы, какие только были в помещении, засияли, словно солнце.
Что удивительно, это сияние совсем не резало глаза, но его хватало, чтобы полностью осветить всю комнату.
Статуи замолчали, створки двери неспешно ползли, раскрываясь вовнутрь, а я, не сдержав любопытства, оглянулся назад.
Что ж, это действительно был храм.
Причем храм, по всей видимости, посвященный войне. По крайней мере только этим можно было объяснить протянувшуюся вдоль стен панораму различных сражений.
На одной картине стадо кентавров неслось с копьями наперевес на толпу гремлинов…
На следующей человеческие войска сражались с высоченными песьеголовыми, а маги по обе стороны вели смертельную дуэль…
На третьей ровные ряды закованных в сталь рыцарей наступали на… танки?
На четвертой несколько отрядов лучников пытались поразить… летающие флаеры?
На последней посреди пустыни возвышался огромный замок, за которым протянулся настоящий акведук.
У меня промелькнула было мысль, что все это составляющие одной и той же битвы, как вдруг гравировка на стенах поплыла, и разномастные войска сменились странной картиной:
Три воина богатырского сложения, стоя плечом к плечу, отбивались от бесконечной чернильно-черной волны нечисти.
Кто на них нападал, было решительно непонятно — то ли гноллы, то ли гоблины.
Но за богатырей я совершенно не переживал, поскольку за их спинами завис с распахнутыми крыльями самый настоящий ангел.
Фреска в очередной раз поплыла, сменяясь туманной дорогой, по которой шли едва различимые фигуры, но досмотреть, что же будет потом, я не успел.
— Время окропить Стелу Познания кровью!
Фрески моментально оказались позабыты, и я, скользнув взглядом по потолку и ожидаемо не обнаружив там никакой дыры, повернулся к статуям.
К статуям и полностью распахнувшимся створкам.
