с боку на бок, часто всхлипывал и звал любимую мамку.
Часам к шести утра Ярославу это изрядно надоело, и он ушёл на кухню.
А там уже колдовал Фёдор Алексеевич!
— Чай будешь, сынок?
— Не откажусь… Но, может, сначала всё-таки пробежимся? Согласно нашей давней традиции…
— Нет уж. Уволь. У меня — законный выходной! Положено. Один раз в неделю.
— От спорта только тогда есть польза, когда занятия ежедневны, систематичны…
— Да знаю я, знаю… Только скакать по лужам мне, старому хрычу, противопоказано. Не дай бог, схвачу какую-нибудь заразу и слягу. В такой ответственный момент, когда «планов громадьё»…
— Ну-ка, ну-ка, о чём вы?
— Ты в окно глянь — дождь всю ночь лил.
— Я не о погоде… Я о планах.
— Тогда пододвигайся ближе… Сахарку брось. Побольше. И мне, и себе… Спасибо, сынок. А теперь — слушай… Да постарайся запомнить.
— Я весь — внимание!
— Моя прапрапрабабушка служила у одного из Радзивиллов. Надеюсь, кто они такие, тебе объяснять не надо?
— Обижаете…
— Никак нет, дорогой мой, никак нет — даже не пытаюсь.
— Спасибо. Можете продолжать, уважаемый Фёдор Алексеевич.
— С тех пор из поколения в поколения в нашем роду передаётся миф о несметных княжьих богатствах, которые бабка вроде бы как видела собственными глазами. Честно говоря, поначалу я в это не очень верил… Пока не вырос и не ознакомился с донесением Николая Репнина — российского посла в Речи Посполитой, которое он однажды направил царице Екатерине Второй… Цитирую:
«После блестящего обеда на 300 особ король спустился в подземелье замка и увидел золотые слитки, уложенные до самого потолка. Золота было на сотни пудов, множество золотых украшений да двенадцать апостолов из этого металла и серебра, усыпанных драгоценными камнями»…
— Однако у вас и память!
— Не жалуюсь… С тех пор я заразился идеей разыскать клад и передать его нашему народу. Одобряете такое решение, товарищ аспирант?
— Естественно. Мы ведь уже говорили однажды на эту тему. Но… Как говорится, есть одно «но»: сначала надо найти этих апостолов.
— Вот! Вот! Большинство исследователей уверены в том, что сокровища находятся в огромном тоннеле, который в XVII веке соединял два замка Радзивиллов — Несвижский и Мирский[14]… Между ними что-то около тридцати километров…
— Немало!
— Там их, конечно, искали многие авантюристы: и в 1812-м, и в 1815-м, и гораздо позже… Однако, насколько мне известно, успех не сопутствовал никому из них.
— Но ведь отсутствие результатов не означает, что мы должны поставить под сомнение сам факт существования золотых апостолов?
— Нет конечно. Слишком многие исторические персонажи видели реликвию и в деталях описали её в своих воспоминаниях.
— Погодите… Выходит, у вас есть вполне обоснованная уверенность, что клад так и находится на прежнем месте?
— Похоже на то. И думаю, мне удалось вычислить, где именно…
— Дайте мне лопату. Немедленно! — встрепенулся Ярослав.
— Погоди. Мы ведь ещё до Несвижа не добрались.
Глава вторая. Поиск в темноте
По роскоши Несвижский замок ничуть не уступает ни одному всемирно известному монаршему дворцу.
Одно лишь количество комнат — 365 (по числу дней в году) на протяжении многих веков неизменно изумляет и впечатляет любого путешественника.
По этому поводу местные старожилы любят шутить (а некоторые и вовсе утверждают со всей серьёзностью!), что, согласно древней традиции, очередной владелец хором еженощно укладывался спать в новом месте[15]…
Кто знает, как было на самом деле?
Ведь давно известно: хозяин — барин! И у каждого, как говорится, свои тараканы!
Однако продолжим наше повествование…
Каждое помещение украшали королевская мебель, редкие персидские ковры, полотна именитых художников, уникальные коллекции хрусталя, оружия, монет и медалей.
Кроме того, в замке находилась уникальная библиотека из двадцати тысяч томов и архив Великого княжества Литовского.
Но всё это великолепие моментально меркло перед привезенными из Константинополя золотыми статуями евангельских апостолов, отлитыми, как уже неоднократно говорилось, в полный рост.
Хранились они в тайном месте — «скарбце», то есть специальном хранилище, оборудованном глубоко под землёй.
Однако дверь, скрывавшая ведущие вниз ступеньки, оказалась на замке. И профессор Фролушкин в первый (но не в последний) раз искренне пожалел об отсутствии Лаврентия Фомича.
Столь несущественные проблемы всемогущий нарком разрешил бы в мгновенье ока.
Однако не всё ещё потеряно — ведь Цанава обещал присоединиться к ним, как только покончит со своими служебными делами…
* * *
Путь к святая святых, то есть к месту, где хранились золотые статуи, первоначально был известен лишь князю и его управляющему замком.
Но шло время, и тоннель стал доступен для более широкого круга лиц, который включал в себя и научных сотрудников, и действующих священников, и даже любознательных местных мальчишек.
Однако, как мы знаем, за минувшие столетия ничего особенно выдающегося в Несвиже никто так и не нашёл. А саму дверь, ведущую в подземелье, церковники надёжно заперли, дабы уберечь историческое место от наплыва разного рода авантюристов и ротозеев.
Что делать?
Фролушкин предложил дожидаться Лаврентия Фомича Цанаву.
А пока…
К примеру, можно было посетить расположенный на территории дворцового комплекса костёл Наисвятейшего Божьего Тела, построенный итальянским зодчим Джованни Бернардони по собственному проекту ещё в шестнадцатом веке.
Плечов, втайне от профессора много месяцев подряд штудировавший особенности европейской средневековой архитектуры, только этого и ждал.
Спустя всего несколько минут они оба уже наслаждались незабываемым видом центрального фасада величественного древнего сооружения, увенчанного цитатой из 8-го стиха 5-го псалма Давида, естественно — на латыни: «Поклонюсь святому храму твоему в страхе Твоём».
Оставалось только войти в гостеприимно распахнутые двери.
А там…
Чего там только не было!
Ярослав, естественно, давно знал в деталях обо всех достоинствах и недостатках нефов[16], апсид[17] и прочих оригинальных элементов архитектуры Несвижской жемчужины. И всё равно продолжал восторженно оглядываться по сторонам, восхищаясь и вдохновляясь окружающей его красотой…
Особенно впечатлило молодого учёного монументальное полотно «Тайная вечеря» кисти придворного художника Радзивиллов Ксаверия Доминика Геского, украшающее главный алтарь католического храма.
Поражённый до глубины души, Яра не мог сдвинуться с места до тех пор, пока на его плечо не опустилась рука, тяжесть которой агент уже знал.
— Товарищ нарком? — вопросительно пробормотал он, медленно поворачивая голову.
— Так точно. Собственной персоной.
— А где батя?
— Чей?
— Мой… Фёдор Алексеевич…
— Это я у тебя хотел спросить.
— Странно… Что-то на сердце у меня сегодня неспокойно… Может, какую беду вещует?
— Предчувствия игнорировать нельзя. Так что — сплюнь! И — быстро во двор! Я налево, ты — направо. Если раньше не встретимся — жди меня у центральных ворот
