никуда не денешься. Придется увеличить пайки, вводить стимуляторы. Ну, хорошо, это, в конце-концов, преодолимо, а вот как быть с проблемами этического плана, ведь вторжение неминуемо.
Альфа поморщился:
– Ну, уж и вторжение. Любите вы драматизировать. Ведь мы даем им несравненно больше, чем они нам.
– Бросьте, экселенц. Они дают нам жизнь, совершенно в нас не нуждаясь. Пример с непристойным фильмом – яркая иллюстрация того, кто кому нужен больше.
Альфа успокаивающе поднял руки:
– Не станем спорить попусту. Через две недели собираем Совет. Вместе проще решить эти задачи.
Холодно и пустынно в бесконечных переходах «Пришельца». Едва разгоняют темноту люминофорные светильники, окрашивающие человеческие лица в жутковатый серо-зеленый цвет. Редкие цепочки тоскливых зеленоватых огней только на центральных палубах, основная масса помещений вообще тонет в непроглядной темноте, в которой едва виднеются светящиеся метки – чтобы ненароком заплутавший человек не расшиб себе лоб о стальную стену.
К конференц-залу тянутся кучки усталых, угрюмых людей. На худых лицах равнодушие, в глазах тоска – в тепло бы сейчас и спать, спать. Многие кутаются в меховые куртки из бортовых комплектов для планет с полярным климатом. Хотя температура и не так уж низка – ощущение жуткого холода связано с безнадежностью, потерей интереса к жизни.
Люди вяло расползаются по передним рядам, не спеша, рассаживаются, тщательно и долго укутываются, подтыкая полы одежды. И сразу замирают, нахохлившись, словно диковинные птицы.
Альфа, глядя на странные силуэты, темневшие в неверном свете, с горечью подумал:
– И это лидеры? Костяк, скелет, основа!
Махнул внутренне рукой: сам-то, чем лучше. Впрочем, ему и лет в три раза больше.
С минуту сидел, глядя невидящими глазами в зал – собирался. Ткнул пальцем в клавишу, коротко и мелодично пропел сигнал. Не поднимаясь, заговорил:
– Коллеги, приободритесь, у меня приятные новости.
Приободрились – несколько человек подняли головы. И то хорошо. Не спеша, стал говорить, усиленный динамиками голос гулко метался по пустому залу:
– Новость номер один – мы вплотную приблизились к решению энергетической проблемы. Поисковики обнаружили несколько крупных астероидов, в том числе один из чистого льда. Есть также железо-никелевый, парочка весьма крупных представляют все мыслимые минералы. Через три месяца будем иметь пятидесятипроцентный запас топлива, – Альфа вздохнул, – хотя, откровенно говоря, не представляю, зачем он нам нужен. Мы можем или закрепиться здесь, или умереть.
– Конечно, энергия, в первую очередь, для обеспечения систем жизнедеятельности. Чистой воды теперь будет море. Отогреемся и вымоемся на славу.
По залу прошло заметное оживление. Некий голос раздраженно сказал:
– Чтобы растопить лед и переработать металлы, нужна энергия и немалая. Откуда вы ее собираетесь взять?
Альфа, закряхтев от неловкости, забарабанил пальцами по столешнице:
– Э-э, коллеги, поставьте себя на мое место и мерзее не почувствуете. Дело в том, что при планировании полета мы знали – случиться может всякое. Поэтому, самая большая тайна сегодня – склад с ядерным топливом на средней технической палубе.
– Конечно, это не бог весть что, но мы сможем запустить резервные ядерные реакторы. Эти реликтовые установки безотказны, в них просто нечему ломаться. Один из них будет обслуживать собственные нужды, четыре – заводы по переработке минералов и получению топлива. Получив топливо, мы запустим основные генераторы.
Черт его знает, что произошло, не то люминофоры стали светить ярче, не то чуть потеплело в зале – все задвигались, стали переговариваться. Альфа даже коротко звякнул сигналом. Продолжил:
– Самая серьезная проблема – пища. Концентраты подходят к концу, да и хорошо, что это за пища, так, отсрочка от голодной смерти. Еду мы можем взять только на найденной планете, причем такую еду, какой отродясь не знали ни мы, ни два поколения наших предков. Аборигены употребляют в пищу натуральное мясо, – тихий стон пронесся по залу, – но эта вполне невинная задачка тянет за собой длинный хвост проблем морально-этического порядка.
***
На балконе третьего этажа было замечательно: подувал прохладный ветерок, вымахавший клен давал благодатную тень – спасение от дикой, совершенно, августовской жары. На табуретке – запотевшая бутылка чешского пива, закусочная тарелочка с крупными креветками под майонезом. Дивное, чудное время отдыха и уединения – жена с ребенком уехала к родне. В глубине маленькой комнатенки внушительно мерцал выхоленный компьютер – все готово к творческому процессу. Алексей предвкушал. Это было самое приятное. Потом начнется головная боль: отработка сюжета, мучительные поиски конструкции рассказа и выплеснется, наконец, он целиком. Маленькие завершающие подчистки и «горшок зазвенит» – совершенное произведение.
Нечто раздражало, мешало и перебивало ощущение собранности и готовности. Что-то там, внизу. Какое-то нешумное, но настороженное движение. Крайне раздраженный Алексей приподнялся. У ворот детского садика с романтическим и затасканным названием, не то «Ромашка», не то «Ручеек», стояли, тихо урча, моторами, машины местного управления МЧС и «неотложки». Толпились, молча, спасатели и омоновцы.
Начальник управления МЧС тихо переговаривался со своими замами. Алексей резко свистнул. Начальник управления, в прошлом лихой комбат, поднял голову.
– Николай Палыч, что случилось?
Подполковник сердито махнул рукой. Все ясно, пропал сюжет. Алексей натянул штаны, схватил камеру и посыпался вниз: шевелись, газетная кляча. – Что произошло?
– Ни черта не поймешь. Позвонила какая-то баба: дети, дети. Воет, ничего не добьешься. Сейчас выставим оцепление, будем смотреть. Вроде все тихо, на террористов и маньяков не похоже.
– Палыч, давай-ка я зайду. Я человек цивильный, может, у меня ребенок здесь. Я абсолютно ничего не знаю, велела жена ребенка забрать, ну я и зашел.
– Ага, а случись что с тобой, потом мне отдуваться?
– Палыч, там дети, кто про меня вспомнит.
– Давай тихонько, ждать, действительно, нечего.
Вестибюльчик с трогательной выставкой рисунков тонул в полумраке. У настенного телефона, на детском стульчике, сидела крупная тетя с белыми от ужаса глазами. Алексей наклонился к ней, тихонько спросил:
– Что случилось?
Тетя только молча трясла головой.
– Где заведующая?
Тетка, утирая полой белого халата слезы, прорыдала:
– Она тоже…
Вот курица. Алексей прислушался. Где-то в глубине здания перекатывались веселые детские голоса. Может тетя того… Выглянул в дверь, махнул рукой:
– Палыч, давай сюда!
Тот же самый раздраженный голос спросил:
– Господи, ну какие еще могут быть морально-этические проблемы? Мы несчастные, полумертвые скитальцы, не представляющие для планеты никакой опасности. Везде принято оказывать помощь попавшим в беду путешественникам, здесь, кстати, тоже.
Альфа какое-то время пристально смотрел на говорившего. Взгляд его стал жестким, голос резким и отрывистым:
– Любезные мои, я понимаю, что все вы измотаны до предела, однако перестаньте ныть и уподобляться примитивным дикарям. Хочу напомнить вам, что вы люди широко образованные и стоящие на неизмеримо высокой ступени развития по
