– Предупреждали – не предупреждали. Может, и предупреждали… Да и хрен бы с ним… Гена! – представился он свойски.
– Олег! – ответил Бероев.
– Виталина! – послышалось сзади. Виталина в штормовке и полусапожках, тяжко отдуваясь, опустила на землю объёмистый рюкзак.
– Бежала. Боялась опоздать! – сообщила она.
Потвин посерел:
– Витали!.. Да что вы надумали? Обо всём же договорились! Вы на море гляньте. Хорошая волна перевернёт – и с концами.
– Это да. Это как не хрен делать, – согласился Гена. Море и впрямь свирепело. Катер постукивало кранцами всё энергичней.
– Говнюк не появлялся? – поинтересовался вдруг Моревой. Пассажиры на причале озадаченно переглянулись.
– Да не о вас я, – успокоил их капитан. – Механик мой запропал. Такой уркаган! Тюрьма по этой падле плачет.
– Замучаешься сажать! – ответили ему. Стоящих у трапа окатило густым сивушным духом. Подле них покачивался выступивший из темноты очень крупный мужик в бушлате, в болотных сапогах. Маленькие глазки на бурой, распаренной физиономии затянуло пьяной поволокой.
– Толян Вишняк, механик и штурман этой галоши, – представился он. Сжал волосатый кулачище. Икнул. К сивушному перегару добавился сильный чесночный дух. – Насчёт волны – не боись, сухопутные салаги! Мореманы в болотах не тонут! «Лапти» ваши мне как два пальца!..
По трапу сбежали два якута – за остатками посуды.
Толян насупился.
– Копаетесь, звери?! – Подобно капитану на палубе, он попытался долбануть сапогом по пробегавшему мимо якуту. Поскользнулся. Пьян он был просто изумительно.
– Ничего! Их же двое. Капитан как будто потрезвее, – неуверенно успокоила то ли других, то ли себя Виталина.
– Отчаливаем спехом! Вот-вот Боден заявится! – выкрикнул Моревой.
И будто накликал: из свинца, накрывшего Тиксинскую бухту, вынырнул портовый катерок.
На палубе, ухватившись за мачту и широко расставив ноги, стоял приземистый, с окладистой рыжей бородой крепыш.
Поравнявшись с «Ястребком», приложил к губам рупор.
– Внимание всем! Говорит капитан порта! В связи с ухудшением погоды порт закрывается. Выход в море всем типам судов запрещаю. Приближается шторм. Повторяю! Выход в море по погодным условиям запрещаю! Все разрешения на выход в море отменяются до завтра! – Катерок продолжал идти вдоль побережья, растворяясь в тумане. Бас бородача глох вдали. – Внимание! Выход в море запрещаю!.. – донеслось совсем слабо.
– А во… тебе! – Толян, нещадно матерясь, полез на борт.
– Отчаливаем! – Подбежавший капитан потянулся к трапу. Увидел сбившуюся группку. Вспомнил. – Живо на борт!
Четверо остолбенели, увидев то, что не так заметно было со стороны. Похоже, капитан был не трезвее своего механика.
– Ну что? Плывёте или – пошли вы?..
Он взялся за трап. Вершинина подхватила чемоданчик и грузным шагом взошла на борт. Бероев колебался. Такого не ожидал. Экипаж из двух пьянющих мужиков на катерке в штормовом арктическом море – явный перебор. Но и сорвать задание было нельзя. Положившись на доброго своего ангела-хранителя, Олег подхватил перевязанную аппаратуру.
– Не поминайте лихом! – крикнул он разудало. Помахал остающимся.
– А рюкзак девушке поднести, кавалер? – пискнула Виталина.
– Думать забудь, дурёха! – рявкнул Бероев. – Это ж пекло!
– Пекло, Виталиночка! Ещё бы не пекло! – подхватил Потвин. – Сама погляди! А в гостинице-то уютно! Портвешок на двоих.
Он попытался ухватить Виталину за талию.
Может, она б осталась. Но, услышав про портвешок на двоих, своенравная девчонка решилась и, вырвавшись из рук Потвина, последней взбежала на борт.
Трап подняли. Капитан вошёл в рулевую рубку. Следом ввалился механик. Мотор добавил оборотов. Берег растворился в тумане. Необратимое свершилось.
Трое безнадзорных пассажиров растерянно переглянулись.
– В каюту, что ли? – предложил Олег. Носовая каюта была перегорожена деревянной перегородкой. Дальняя, обжитая часть состояла из двух кроватей, на которых в беспорядке были разбросаны мужские вещи. Передняя с пристёгнутыми нарами пустовала.
Едва покидали багаж, как катер подбросило, будто автомобиль, с разгону угодивший в дорожную яму. В следующую секунду всех троих потащило к правой стенке.
– Накренило, кажись? – опасливо догадалась Вершинина.
– Они что там, штурвал потеряли? – вымученно пошутила Виталина.
Бероеву почудилось, что в завывания ветра и волн вкрапились обрывки надрывных выкриков. Он метнулся наружу. За ним выскочили женщины. Кто-то из них ойкнул.
По пустой палубе среди потоков воды катались капитан и механик – мутузя друг друга. С ощерившимися, искажёнными ненавистью лицами. Капитан Гена, запрыгнув своему механику на спину, изо всех сил сдавливал ему горло.
– Удавлю, паскуда! – хрипел он. – Это тебе не пацанов топить!
Но крупный Толян перевернул Гену и подмял под себя.
– Сам сдохнешь! Выброшу за борт! Одним больше – одним меньше! – пообещал он.
Ухватив капитана за волосы, приподнял голову, чтоб садануть затылком о палубу.
Гена как мог изворачивался, силясь дотянуться зубами до кадыка.
Вишняк, размахнувшись кулачищем, будто молот, опустил его вниз. Капитана спасла новая, обрушившаяся на палубу волна.
Ловко откатившись, он вскочил и припустил в каюту.
Толян, в свою очередь, бросился в камбуз и тотчас, дико вращая глазками, выскочил с тесаком в руках. Из каюты с двустволкой наперевес выбежал Гена.
– Где этот?! – Он передёрнул затвор.
В следующую секунду они увидели друг друга. Ощерились. Сомнений не осталось – шла битва на выживание.
