мысли о том, чтобы быть с ним в хороших отношениях.
— Кем ты должен быть? — спрашиваю я, жестом указывая на него своим телефоном.
— Что? — Его лицо выглядит растерянным, как будто он не понимает вопроса.
— Это вечеринка в честь Хэллоуина. Кем ты должен быть? — Я поднимаю на него бровь. Дополнительный вопрос: "Ты глупый?" подразумевается.
— Я… э-э-э… юрист, наверное? — спрашивает он, почёсывая голову. Я слышал, что волосы фальшивые, но это не моё дело. — Не буду врать. Я не ожидал, что люди действительно нарядятся для этого. Я думал, что мы все слишком… стары для этого. — Он смотрит на меня и мой основной костюм, и прежде чем он успевает скрыть это, я вижу его: осуждение.
И именно поэтому он никогда не станет партнёром.
По крайней мере, не при мне.
Он дерьмовый лжец.
Он не может скрыть свои суждения, которых у него много.
Как юрист, наша работа — убеждать людей в таких вещах, как невиновность или виновность, ценность и стоимость, а также в том, что такое правосудие. Судья или присяжные должны вынести окончательное решение — если мы правильно разыграли игру, мы подтолкнули их к правильному решению.
Но не нам судить.
Именно здесь большинство юристов — большинство людей — ошибаются. Они думают, что в любом месте и в любое время имеют право судить окружающих. Делать предположения, основанные на мимолётном взгляде на чью-то жизнь. Решать, достойны они или нет, относиться к ним с добротой или злобой.
В детстве меня учили никогда не судить, и я перенёс это мышление в свою карьеру.
Оно сослужило мне хорошую службу.
— В приглашении было сказано прийти в костюмах, — говорю я, наклоняя подбородок к тому месту, где его родной дедушка одет в чёрный костюм и шляпу-котелок, а его усы ухожены, чтобы быть удивительно хорошей карикатурой на человека из «Монополии». — Не говоря уже о том, что ты был здесь в прошлом году, не так ли?
— Да, ну… неважно. — Он оглядывается вокруг, рассматривая вечеринку. Я поднимаю телефон, чтобы вернуться к своим действиям и игнорировать этого засранца. — Ну, как продвигается? — спрашивает он, и я снова медленно опускаю телефон и смотрю на него. Проходит несколько неловких секунд, и он слегка извивается.
Ладно, эта часть забавна.
Наблюдать за тем, как этот придурок пытается меня подколоть, и что у него ничего не получается? Наблюдать за тем, как человек, которому, вероятно, никогда в жизни не отказывали в чём-либо, пытается получить моё одобрение?
Это того стоит.
Ричард наклоняет подбородок к моему телефону, на экране которого всё ещё отображается приложение для знакомств.
— Ты ищешь какую-нибудь задницу, чтобы поиметь? — спрашивает он, и с его вопросом я продолжаю смотреть на него, мои глаза расширяются в искреннем шоке от того, что эти слова прозвучали из его уст.
Может быть, мне уже за сорок, но я уверен, что мужчины до сих пор не могут говорить подобное. Это должно быть просто тупое дерьмо, которое говорят мужчины в подкастах и в старых фильмах 00-х годов. Верно? Когда я снова продолжаю пялиться на него, он продолжает говорить, копая себе яму. — Я знаю несколько цыпочек в Ист-Виллидж. Я могу позвонить им и устроить нам личную встречу. — Я несколько раз моргаю, пытаясь понять, серьёзно он говорит или нет.
Когда он продолжает смотреть на меня, я понимаю, что он на 100 % серьёзен.
— Дик, ты ведь знаешь, что проституция незаконна, не так ли? — говорю я, и гордость на его лице краснеет.
Боже, это действительно чертовски весело — заставлять этого мудака чувствовать себя неловко.
— Нет, не проститутки. Боже, нет. Я не плачу за секс, клянусь. — Его руки подняты, словно он боится, что я приду за ним. Уровень протеста и скорость, с которой он вырывается изо рта, вызывают сомнения.
— Просто несколько цыпочек, которых я знаю. Они всегда готовы хорошо провести время. — Я бросаю на него взгляд, который, как я знаю, он интерпретирует как "конечно, да", потому что он продолжает говорить, защищаясь. — Я клянусь, мужик. Они классные. Просто… если ты ищешь развлечения.
Да, потому что в число развлечений, которые я хочу получить, входят внук моего партнёра и женщины, которых он уже трахал раньше. Звучит потрясающе.
— Разве у тебя нет девушки или что-то в этом роде? — спрашиваю я, вспоминая, как Саймон говорил мне, что он встречается с какой-то симпатичной молодой девушкой. Он никогда не приводил её ни на какие мероприятия, поэтому часть меня думает, что она, возможно, была выдумана, чтобы Ричард выглядел лучше.
— Не-а, это старые новости. Она была просто наполнителем.
— Наполнителем? — спрашиваю я, поднимая бровь.
— Да, ты знаешь. Кто-то, кого ты видишь на стороне, надёжная задница, — говорит он. Боже, он действительно кусок дерьма.
Он будет партнёром в этой фирме и будет носить моё имя через мой, мать его, труп.
— Понял, — говорю я с натянутой улыбкой, снова поднимая телефон. Краем глаза я наблюдаю, как он открывает рот, чтобы продолжить разговор.
Ещё одна причина, по которой он дерьмовый адвокат: он не знает, когда остановиться, и ни хрена не умеет читать язык тела.
К счастью, Мисти, светловолосая помощница юриста, которая явно пришла в эту сферу с определённой целью, подходит и обхватывает Ричарда за руку.
Полагаю, девушка или бывшая девушка, если уж на то пошло, понятия не имеет о навязчивом помощнике юриста, которая работает с Ричардом допоздна, иногда дольше после того, как все остальные в офисе уже ушли.
Ещё одна причина, по которой мне не нравится этот человек — он тупой, как пробка. В офисе есть гребаные камеры, а это значит, что каждый, кто имеет доступ к записям камер видеонаблюдения, может видеть, чем они занимаются.
Не то чтобы я хотел увидеть то, что видел две недели назад, думаю я, борясь с рвотными позывами при воспоминании.
— Привет, малыш, так рада, что ты пришёл, — говорит она с мурлыканьем, и он улыбается ей так, как я никогда не хочу, чтобы меня заставили увидеть это снова. Как
