о насилии.
Покрепче ухватившись за воротник пальто, я прижимаюсь к Конмаку.
— Что это? — спрашивает блондин, пробегая глазами по моей фигуре. — Новый боксер или ты переходишь на что-то более извращенное?
Конмак делает шаг вперед, его огромное тело образует барьер между мной и священником.
— Не твое дело.
Мужчина хихикает, ничуть не обижаясь.
— Итак, если она не боец, то ты, наконец, выгуляешь свой член?
Я навострила уши и задумалась, преувеличивает ли мужчина или говорит правду об отсутствии у Конмака сексуальной жизни. Если мужчина готов заплатить целое состояние только за то, чтобы женщина родила ему сыновей, то, возможно, он не любит женщин.
— Киран? — спрашивает Конмак.
— Да? — отвечает Киран.
— Иди потрахайся.
Конмак переставляет меня на другую сторону и проталкивается мимо Кирана, стараясь отбросить того на несколько шагов назад. Я напрягаюсь, волоски на шее поднимаются в предвкушении неизбежной драки. Мужчины с такими глазами не любят, когда их оскорбляют.
Я оглядываюсь через плечо и вижу Кирана, стоящего посреди коридора.
— Похоже, я не единственный, кто сейчас трахнется, — говорит он.
По моему позвоночнику пробегает дрожь, но я игнорирую это ощущение. Может, Киран и чудак, но с Конмаком я чувствую себя в большей безопасности.
Обогнув угол, мы подходим к двери без опознавательных знаков, и Конмак стучит в нее с таким видом, будто сидящий внутри человек должен ему денег. Не дожидаясь, пока кто-то пригласит его, он распахивает дверь.
Крупное тело Конмака занимает большую часть дверного проема, но я успеваю заметить, что это приемная врача, с низкими столиками, стульями и плакатами на стенах. Слева открыта дверь, там за столом сидит беременная женщина.
— Какой смысл стучаться, если ты просто врываешься? — огрызается она.
Я бросаю взгляд на Конмака, который игнорирует ее пренебрежительное отношение. Потом смотрю на беременную женщину, которая со стоном поднимается на ноги.
— У меня есть для тебя работа, — говорит он, его голос хрипловат.
— Что случилось? — спрашивает она с искренним беспокойством.
Конмак заходит в приемную, оставляя меня стоять в дверях, раздетую до гола, если не считать пальто. Я прижимаю воротник к шее, хотя по голым ногам и ступням видно, что под ним ничего нет.
У нее перехватывает дыхание, и она спрашивает:
— Что случилось?
— Я хочу, чтобы ты ее осмотрела, — он показывает большим пальцем через плечо.
— Что именно?
— Как обычно. Беременность. Болезнь. Деформация. Все, что может помешать ей родить мне ребенка.
У женщины отпадает челюсть, и она переводит взгляд с меня на Конмака, ожидая, что кто-то из нас начнет объяснять. Я подавляю желание попросить о помощи. Нет смысла впутывать беременную женщину в мои проблемы. Она не сможет меня спасти, а я не вернусь в аукционный дом.
Я смотрю на свои босые ноги и кривлюсь.
— Какого хрена, Лу? — кричит она. — Кто эта бедная женщина, где ты ее нашел?
Я шаркаю ногами, кожа зудит.
— Ты осмотришь ее или мне придется ждать настоящего врача? — Конмак фыркает.
— Клянусь богом, если ты похитил или ранил ее...
— Нет, — слова срываются с моих губ.
Конмак и женщина перестают смотреть друг на друга, и я съеживаюсь под тяжестью их взглядов. Самое время дать им обоим понять, что я согласна родить ему детей.
— Мы с Лу друзья, — говорю я. — Он просто помог мне в трудную минуту.
Его бровь поднимается, но он не подтверждает и не опровергает мои слова.
Она качает головой, явно понимая, что я несу чушь.
— Где твоя одежда?
— Это длинная и неловкая история, — отвечаю я, пожимая плечами.
Ее взгляд проходит по всей длине моего пальто, словно пытаясь сквозь ткань разглядеть синяки. Я не шевелюсь, пытаясь излучать уверенность, спокойствие и согласие, но это бесполезно. Мы обе знаем, что под пальто я голая.
Я хлопаю в ладоши и придаю своему голосу фальшивую бодрость.
— Может, начнем?
Женщина жестом показывает на дверь.
— Хорошо, но ты войдешь одна.
— Ну уж нет, — фыркает Конмак.
— Почему, Лу? — она наклоняет голову. — Боишься того, что она может рассказать?
У меня отпадает челюсть. Кто эта женщина и как у нее хватает смелости противостоять мужчине в пять раз больше ее?
Конмак надвигается на нее, его единственный глаз пылает. Может, эта женщина и смелая, но она физически уязвима и не в состоянии бороться. Я бросаюсь между ними и упираюсь обеими руками ему в плечо.
— Не беспокойся обо мне, я справлюсь, — говорю я мягким голосом, который использую для улаживания драк между мужчинами, держащими тесаки. — Увидимся позже?
Черты лица Конмака ожесточаются.
Я смотрю на другую женщину, губы которой поджаты. Судя по кулакам, обхватившим живот, и по тому, как она подпрыгивает на ногах, она готова к бою, хотя ей вот-вот рожать.
Намерения у нее благие, но она всего лишь медик. Выступая против самого жестокого человека в ирландской мафии, мы обе окажемся в опасности, а я не могу допустить, чтобы она была на моей совести.
Наклонившись вперед на цыпочках, я кладу руки на плечо Конмака и притягиваю его к себе, чтобы поцеловать в щеку.
— Это не займет много времени.
Он вздрагивает, но не отталкивает меня. Когда я опускаюсь на ноги, он очень странно смотрит на меня.
Приняв его молчание за согласие, я натягиваю, как надеюсь, беззаботную улыбку и поворачиваюсь обратно к беременной женщине.
— Я готова, когда будешь готова ты.
Ведя за собой, она заходит в смотровую. Я следую за ней, чувствуя, как взгляд Конмака обжигает мне затылок.
Глава 5
Как только я закрываю дверь, женщина поворачивается ко мне, ее щеки раскраснелись.
— Я знаю, о чем ты думаешь. Я всего лишь медсестра, которая ничем не может помочь.
Она права, но я воздерживаюсь от кивка.
— Ты ошибаешься. Меня зовут Брианна Дирг. Я замужем за одним из братьев Лу. Если у тебя
