Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Сестра милосердия сунула ему в рот таблетку.
– Все хорошо, мистер Си, все хорошо.
Глава 13
Ночь; лимоннокислый дом Келвина Си Квотермейна; хозяин,давно выписанный из больницы, лежит в собственной постели – а его молодость темвременем пробила панцирь, выскользнула между ребрами, покинула старческуюоболочку и затрепетала на ветру.
Когда по воздуху пробегали шумы летней ночи, у Квотермейнарезко дергалась голова. Прислушиваясь, он извергал ненависть:
– Господи, порази огнем этих выродков!
А сам думал, покрываясь холодной испариной: «Брейлинготчаянно старался сделать их людьми, но потерпел поражение, зато я возьму верх.Боже, что ж там делается?»
Он поднял глаза туда, где намедни полыхнула огнестрельнаявспышка, в одночасье взорвавшая их жизнь в конце одного запоздалого лета,соединившего в себе капризы погоды, слепоту небес и нежданное чудо – жить идышать среди этого водоворота безумных событий. Боже милосердный! Ктокомандовал этим парадом и куда его вел? Будь бдителен, Господи! Барабанщикиубивают капитана.
– Должны же быть и другие, вроде меня, – шептал он в сторонураспахнутого окна. – Те, кому сейчас не дают покоя мысли об этих негодяях!
Он явственно ощущал, как дрожат далекие тени – такие женасквозь проржавевшие железные старики, что прячутся в своих высоких башнях,чавкают жидкой кашей и ломают на кусочки сухие галеты. Надо бросить им клич, иего тревога зарницей пролетит по небу.
– Телефон, – выдохнул Квотермейн. – Давай, Келвин, собирайсвоих!
Из темного палисадника донеслись какие-то шорохи.
– Это еще что? – прошептал он.
Мальчишки сгрудились внизу, на темных глубинах травы. Дуг иЧарли, Уилл и Том, Бо, Генри, Сэм, Ральф и Пит – все присматривались к высокомуокну Квотермейновой спальни.
У них были с собой три мастерски вырезанные, устрашающиетыквы. Не выпуская их из рук, мальчишки начали расхаживать по тротуару, аголоса взмывали вверх среди освещенных звездами деревьев, становясь все громче:
– Черви в череп заползают, черви череп проедают.
Скрюченные, веснушчато-пергаментные пальцы Квотермейнавцепились в телефонную трубку.
– Блик!
– Квотермейн? Тебе известно, который час?
– Погоди! Ты слышал, что случилось с Брейлингом?
– Так я и знал: когда-нибудь его застукают без часов.
– Сейчас не время острить!
– Да будь он неладен со своими хронометрами; они у неготикали на весь город. Уж коли висишь на краю могилы, так прыгай. И мальчишку спугачом не впутывай. Что ж теперь прикажешь делать? Пугачи запрещать?
– Блик, ты мне нужен!
– Все мы друг другу нужны.
– Брейлинг был секретарем попечительского совета. А я –председатель! Наш треклятый город наводнен потенциальными убийцами.
– Квотермейн, любезнейший, – сухо произнес Блик, – ты мненапомнил анекдот про главного врача психиатрической лечебницы, который сетовал,что пациенты посходили с ума. Неужели ты не знал, что все мальчишки – паразиты?
– Таких надо наказывать!
– Жизнь накажет.
– Эти безбожники окружили мой дом и затянули похороннуюпесню!
– «Черви в череп заползают»? Я и сам в детстве обожал этупесенку. Ты-то помнишь себя десятилетним? Возьми да позвони их родителям.
– Этим недоумкам? В лучшем случае они скажут своим чадам:«Оставьте в покое вредного старикашку».
– Почему бы не принять закон, чтобы всем сразу стукнулосемьдесят девять? – По телефонным проводам побежала ухмылка Блика. – У менясамого два десятка племянников, которые на стенку лезут, когда я намекаю, чтособираюсь жить вечно. Очнись, Кел. Мы ведь меньшинство, как чернокожие иливымершие хетты. Наша страна хороша для молодых. Единственное, что мы можемсделать, – дождаться, пока этим садистам исполнится девятнадцать, и тут жеотправить их на войну. В чем их преступление? В том, что они лопаются отлимонада и весеннего дождя. Запасись терпением. Пройдет совсем немного времени– и они будут ходить с инеем в волосах. Отомстить всегда успеешь.
– Поможешь ты мне или нет, черт тебя побери?
– Ты имеешь в виду выборы в попечительский совет? Помогу лия тебе собрать Гвардию старых перечников имени Квотермейна? Я буду наблюдатьиз-за боковой и время от времени отдавать свой голос за вас, бешеных псов.Сократить летние каникулы, урезать зимние, отменить весенний парад воздушныхзмеев – таковы ваши планы, правильно я рассуждаю?
– По-твоему, у меня помрачение рассудка?
– Нет, всего лишь замедленная реакция. Вот я, к примеру,разменяв шестой десяток, сразу сообразил, что влился в ряды лишних людей. Мы,конечно, не африканцы, Квотермейн, и даже не язычники-азиаты, но мы помеченыклеймом седины, а руки у нас покрыты ржавчиной, хотя еще недавно были гладкимии чистыми. Терпеть не могу того субъекта, чья растерянная одинокая физиономияглядит на меня по утрам из зеркала. А что со мной творится при виде хорошенькихженщин, боже мой! Меня охватывает неистовство. Такой весенний сумбур в мысляхсмутил бы даже мумию фараона. Короче говоря, в разумных пределах можешь на менярассчитывать, Кел. Спокойной ночи.
Два телефона щелкнули одновременно.
Квотермейн высунулся из окна. Под луной стояли тыквы,мерцающие жутким октябрьским светом.
«Откуда, хотелось бы знать, у меня такое ощущение, – спросилон сам себя, – будто первая тыква похожа на меня, вторая смахивает на Блика, атретья – вылитый Грей? Нет, нет. Быть такого не может. Господи, где бы мнеотыскать метроном Брейлинга?»
– Вон отсюда! – прокричал он в темноту.
Подхватив костыли, Квотермейн с усилием поднялся с кресла,еле-еле спустился по лестнице, допрыгал до веранды и кое-как добрался дотротуара, где подмигивали стоящие рядком тыквенные головы.
– Ну и ну, – забормотал он. – Впервые в жизни вижу такиегнусные, омерзительные тыквы! Ну, держитесь!
Он замахнулся костылем и с плеча рубанул оранжевую голову,потом вторую и третью; свечки, мерцавшие сквозь прорези, угасли.
Попятившись, чтобы сподручнее было рубить, кромсать иполосовать, он рассек каждую тыкву на части, да так, что наружу брызнули семечки,а клочки рыжей плоти разлетелись во все стороны.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
