изменится к лучшему. Когда в миру прекращается грех, пусть даже на один час, то видела бы ты тогда ликование небес! Что уж говорить, если это происходит на Голгофе. Смотри, как радуются тогда Небеса! Зачем тебе упускать свою награду? Ты помогаешь там, и зло отступает… Зачем терять такой удобный момент?
Такими словами он придавал мне храбрости, и я оставалась.
Попытка убийства
Саддам Хусейн проиграл «Битву в Заливе» (Февраль 1991), и мусульмане еще больше озверели, и хотели всех нас поубивать. Одну монахиню так жестоко избили палками, что все её тело посинело, и она умерла по дороге в больницу. Это была монахиня Христодула, истинная раба Божия и мученица Христова!
Святой Филумений[12] претерпел там мученичество 11 лет назад, но его присутствие живо ощущалось. Однажды вечером я видела его во сне. У него были три больших следа от ударов на лбу, два на носу, и три на подбородке. Правая рука была изрублена на куски. Он протянул руку, и дотронулся до моего горла. Утром я рассказала одному про это, и он предупредил меня: «Ох, несчастная, смотри… — что-то с тобой произойдет!». В тот период я ночевала в одном монастыре, а весь день проводила в Малой Галилее, в храме Св. Апостолов. В то утро пришла одна мусульманка, якобы мыть окна. Она прыснула мне в лицо какой-то жидкостью, и я потеряла сознание. А когда очнулась, то увидела надо мной знакомого монаха, который ужасно кричал. Я подошла к зеркалу, и увидела, что мое горло посинело, и на нем отпечатались следы пальцев той мусульманки. Этого монаха послал Патриарх, чтобы предупредить меня о неожиданном приезде гостей, и когда он увидел, как меня душит мусульманка, то стал кричать. Она, естественно, сразу же скрылась, и таким образом я спаслась. Верую, что это св. Филумен защитил меня.
«Пришло время»
Я постоянно звонила Старцу, и говорила:
— Старче, я боюсь, они хотят убить меня. Уйду я.
— Не время еще, не время…
В конце концов летом 1991 г. он по телефону сказал мне:
— Завтра уезжай, вместе с г-жой Милой.
— Какой Милой? Где мне её искать?
— Она сама к тебе придет.
Эта г-жа Мила приехала с Кипра в Иерусалим на операцию. Я разносила больным еду, и ей в том числе. В тот же день, когда мне позвонил Старец, она нашла меня и сказала:
— Завтра я уезжаю. Хочешь поехать со мной?
— Тебе кто-то сказал про меня? Ты знаешь о. Порфирия?
— Нет, просто пришло в голову… А кто это?
Я купила билет, и мы уже поднялись на корабль. Тут некто из Патриархии выхватил у меня чемодан, думая, что тогда я не поеду. Они хотели, чтобы я осталась там, но я только и ждала как бы уехать. Так что я поехала без вещей, в одном только подряснике.
Г-жа Мила чувствовала потребность как-нибудь меня отблагодарить за мое участие к ней в больнице, поэтому как только мы приблизились к Кипру, она настаивала сойти вместе, чтобы я пожила у нее несколько дней. Я отказалась, думая о том, что у меня больше нет денег на другую поездку. Я ничего не сказала ей о чемодане, и в итоге она рассердилась, и вышла одна. Я только огорчилась…
На корабле
У меня не было ни вещей, ни кошелька, ни документов. Ни одной монеты даже, так что я села и горько заплакала… Я все плакала, и плакала, слезы сделались больше моря. Я думала о тяготах и страданиях моей жизни, о том, как меня изрезали на всех этих операциях, похлеще чем когда режут свинью на убой.
Так я сидела, опершись локтями в ребра, и глядя куда-то налево, плакала, — как вдруг увидела прямо рядом с собой старца Порфирия! Он смотрел на меня и говорил. За всю дорогу до Родоса он успел сказать о многом. Что-то удерживало меня оставаться на месте. Я не могла ни говорить, ни реагировать, а только слушала и утешалась. Он сказал мне: «Я получил приглашение «сверху», и должен уехать. Поеду на Св. Гору, и поэтому я пришел обо всем поговорить (напоследок). Я тебя не оставлю, не волнуйся. Буду охранять тебя. Буду держать тебя за руку. Сейчас останусь с тобой до Родоса, и расскажу о том, что тебя ждет в жизни. А потом ты благополучно продолжишь путь и выйдешь в Пирей».
Старец открыл мне также и некоторые события из своей личной жизни, одно воспоминание о которых и сегодня вызывает во мне великое удивление, от этого его беспредельного незлобия и невероятного для обычного человека великодушия. Воистину, это был небесный человек!
Кроме прочего, он сообщил мне о следующем событии в моем будущем: — «один парень захочет тебя убить, но я ему не позволю. Ты сильно пострадаешь… Не ты его родила, но ты его растила».
Когда мы приблизились к Родосу, то он исчез, а я начала говорить сама с собой: «Пресвятая! Что это было!? Не могу поверить! Сон? Видение от лукавого?». Тогда ко мне подошли две женщины и спросили:
— С кем это ты разговариваешь всю ночь? Мы уже поспали, встали, сходили покушать, а ты тут до сих пор разговариваешь. О чем говорить столько часов подряд? Не устала еще?
— Вы ошибаетесь. Это я сама с собой… Не было тут никого.
— Но как же? — мы слышали, как с тобой кто-то разговаривает, но не могли его разглядеть. А ты была развернута в его сторону.
Так я утвердилась еще больше в случившемся событии, которое продолжалось несколько часов. Поскольку я просидела тогда в такой позе, повернувшись влево, с тех пор у меня осталась небольшая боль в шее и в ребре, которая иногда возобновляется, и тогда мой ум сразу возвращается к тому случаю.
Телефон
Когда я приехала в Пирей, в дом моей сестры, то попросила ее:
— Сделай одолжение, прошу тебя, съезди сейчас к Старцу, в Малакасу.
— Не позвонить ли сначала, может его нету дома?
Старец поднял трубку и сразу сказал:
— Ладно, разве тебе не хватило того, что я разговаривал с тобой весь день и всю ночь? Ты что-то не поняла? Или забыла? Не насытилась за столько-то часов? Теперь я уезжаю…
— Старче, я уже еду к тебе, хочу, чтобы ты сказал мне лицом к лицу. Может, на корабле это был денница, преобразившийся?
— Нет, я это был, и все тебе сказал в точности.
— Еду, еду…
