свернулся клубком, сидел, и в какой-то момент вдруг сказал:
— Была одна девочка, и стала мученицей. И первое мучение претерпела, когда ей было три годика….
«Это про кого же он говорит? Про святого Кирика, что-ли? Но тот был мальчиком…» — думала я, а он продолжал:
— … Отец так сильно треснул ее палкой, что даже палка сломалась. Она пыталась убежать…
И продолжал еще много чего пересказывать, что приводило меня в недоумение. В конце, он вдруг спрыгнул с кровати, положил мне поклон, и обнял за голову. Всё это он сделал так быстро, что ошеломил меня:
— Отче, что с Вами? Я думала, что Вы упали…
— Ну-ка, скажи, если я о чем-то еще забыл упомянуть, а то хоть книгу пиши.
— Это всё было про меня?
— Да, про тебя… Может забыл что-нибудь?
Он говорил о моем тяжелом детстве. И описал даже те события, которые происходили когда я была совсем маленькая, и которых сама не запомнила, но потом, когда уже подросла, то о них мне рассказывала мать. По дару благодати, он знал даже о самых сокровенных событиях моего детства. Еще он пересказал, сколько ужасов я претерпела от отца, когда он узнал, что я хочу стать монахиней.
Разное
1. Однажды Старец позвонил мне в Пирей, где я тогда жила, и сразу сказал: «Ну-ка, быстро выключи духовку! Вынимай, потому что ты уже сожгла печенье.» Он наблюдал за мной, и лучше меня знал не только о том, что я делаю, но, главное, о чем я думаю. Много такого случалось у меня с ним.
2. В другой раз, когда я была у него в келье, зашел некто, и сказал ему:
— Благодарю Вас, Отче, за то, что Вы мне тогда сказали… и произошло это великое чудо…
— Ну ты даешь! — разве я сделал это чудо, или Христос? Разве ты не веришь в Христа, который и есть всё? Нас Христос держит просто как посланцев. Когда что-нибудь случится, ты говори так: «Христе мой! Благодарю Тебя, что послал мне этого споручника! … Христе мой! Оставь нам этого вестника».
3. Помню, однажды он сказал мне следующее: «Ты не говори: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя…», а говори: «Господи… помилуй нас!», — чтобы всем нам просветиться, ведь все мы имеем в этом нужду. И надо кричать это, и везде говорить, что Христос — это наше всё. Христос всё устроит! Много раз уже пытались (некоторые), потому что им хочется свергнуть Православие и Грецию, но Христос не предаёт нас им, и не предаст. Только бы мы не теряли надежду, и говорили людям, что Христос — это всё! Всё, что есть хорошего — во Христе. Будем (на Него) надеяться, надеяться, надеяться! Христос — для всех. Он любит всех. Он распялся за всех нас, и не оставит нас, что бы не случилось. Так велика любовь Его! Поэтому Он всегда рядом с нами, с каждым из нас… чтобы выбрать удобный момент и поймать нас, чтобы спасти нас!».
Вот что говорили его сладкие уста.
Патриарх
В 1988 г. Старец, по просьбе Иерусалимского патриарха Диодора, послал меня в Иерусалим для помощи в тамошней ситуации. Поскольку Патриарх посещал Старца в Малакасе, и очень почитал его, то когда я сообщила, что меня послал старец Порфирий, он оставил меня помогать ему в Патриархии.
Одно время Патриарх сильно переутомился, перенервничал, и это отразилось на его зрении. В Понедельник Пасхи он поехал в Тель-Авив к глазному врачу. На следующий день мне позвонил Старец и сказал: «Скажи Патриарху, чтобы не волновался и не нервничал, а то операция, которую ему сделали в Тель-Авиве пойдет на смарку. Его прооперировали и вставили контактные линзы.» А поскольку я забывала об этом сказать, то он позвонил мне еще два раза, чтобы напомнить. Он хотел, чтобы Патриарх был в курсе. Наутро, когда иеродиакон, который за ним ухаживал, пришел чтобы забрать еду, то я ему все рассказала, и вскоре примчался Патриарх, в волнении спрашивая меня:
— Что это такое, что ты говорила диакону, матушка? Может быть тебе какой сон приснился?
— Нет, Владыко, мне три раза звонил о. Порфирий, и напоминал, чтобы я Вам об этом сказала.
— Да, но мне не делали операцию… Может это было такое видение?
— Нет, нет… Не знаю, что и сказать Вам…
— В пятницу я снова еду в Тель-Авив для операции… Когда он вернулся из города, то взбудораженный пришел сразу ко мне и сказал:
— Так, ладно, что же это происходит!? Откуда о. Порфирий знает докторов в Тель-Авиве? Как он знал об этом, а я не знал? Врачи осмотрели мои глаза, и заявили: «Операция прошла прекрасно! Из-за Вашего повышенного сахара[11] и давления, от волнения у Вас могли бы быть проблемы с результатами операции.
Поэтому мы провели ее, не сообщив Вам об этом». Но о. Порфирий-то как об этом узнал?
— Владыко, сколько раз (в неделю) Вы служите на Голгофе?
— При чем тут это? Когда два, когда три раза… Как смогу.
— Помню, один раз, когда я пришла, и Вы вышли из Царских Врат и сказали: «Горе имеем сердца…», то десять Ваших пальцев сделались как десять зажженных свечей, и по всей церкви пронеслось восклицание радости! — Такое ведь мы не обсуждаем… Но как случилось это тогда, так и о. Порфирий действует!
Он не ответил мне. Только посмотрел, приклонил голову и вышел.
«Хочу уйти»
Положение там (на Св. Земле) было весьма трудным и даже опасным, но я слушалась Старца и ждала. Когда звонила ему, то жалобно и с нетерпением говорила:
— Боюсь, Старче! Хочу уйти…
— Не время еще возвращаться.
Однажды мы с монахинями говорили про старца Порфирия, а один Владыка, который слышал нас, сказал: «Ну что вы болтаете про него! Он же из ума выжил!». В результате того, что старец послал меня сюда, я была очень истощена, как физически, так и психически, поэтому я тогда подумала: «Из ума выжил! Это Владыка хорошо сказал». Тотчас он позвонил мне и говорит: «Амвросий, который сказал, что я выжил из ума, посмеялся над вами. Он меня любит гораздо больше вашего!». Потом подтвердилось, что Владыка испытывал нас, чтобы посмотреть на нашу реакцию. Но от Старца ничего не было скрыто.
Позже я позвонила ему и умоляюще говорила:
— Старче… сколько я здесь нахожусь, но всё то же самое, положение не меняется. Уйду уже…
— Послушай меня, детка… Через несколько дней положение
