По правде говоря, он не особенно любил свет, но ему хотелось отвлечься от беспокойных мыслей, ведь из-за него пострадал человек. Разве он не должен был защитить Кранли? Он был обязан это сделать. Но еще больше его пугала перспектива быть навеки связанным узами брака с Амелией. Угроза была вполне реальной. Мужчины женятся только тогда, когда обстоятельства загоняют их в угол, когда ситуация становится действительно безнадежной. Поэтому мужчина всегда должен быть начеку, чтобы не попасть в расставленные сети.
Айвстон по праву гордился тем, что всегда был начеку, избегая ловушек.
Двух его братьев окрутили в течение месяца, а он все еще свободен. Это был чудесный день, так что он мог позволить себе от души посвистеть. Его мать должна быть довольна: двое сыновей теперь женаты на благородных леди. И теперь она просто обязана смириться с тем, что ее старший сын, наследник титула Хайдов, свободно ходит по грешной земле.
Да, он всегда думал о себе только как о наследнике титула Хайдов. А как же иначе? Это был его долг, его право по рождению, его место в жизни. Правда, он не отдавал себе отчета, нравится ему это или нет. Но маркиз и не задумывался об этом, ибо не в его силах было что-то изменить.
Были вещи, которые вызывали действительно серьезные опасения.
И первое — его могут женить.
Айвстон издал довольный смешок и начал насвистывать мелодию, которую сегодня утром, стоя у окна, он подслушал у лоточника с площади Пиккадилли. Легкая, веселая песенка. Она пришлась ему по душе, ибо идеально соответствовала настроению.
— Что это ты так развеселился? — спросил Кранли, останавливаясь перед братом с каким-то свертком под мышкой.
— Я так весел, а ты — нет по одной и той же причине. Я свободен, а ты женат, — сказал Айвстон и рассмеялся прямо в лицо своему младшему брату. Но Кранли, не отличавшийся веселым нравом, не поддержал его. Да, Айвстон и не ждал, что тот обрадуется.
Кранли, родившись вторым из пяти здравствующих сыновей Хайдов, редко бывал в хорошем расположении духа. Скорее всего именно из-за того, что был вторым и чувствовал себя ущемленным, ибо ему вменялось в обязанность защищать и поддерживать Айвстона во всех его начинаниях. Очень благородно с его стороны, но Айвстон не испытывал в этом необходимости. Он не нуждался ни в поддержке, ни в защите, хотя Кранли с некоторым упрямством преданной собаки вряд ли согласился бы с этим, но у Айвстона не было ни малейшего желания выносить вопрос на обсуждение.
— Забавно, — буркнул Кранли и едва заметно улыбнулся, — но ты все не так понял, Айвстон. У меня плохое настроение, потому что я собираюсь ехать с визитом к леди Далби. Надо вручить ей подарок. Это кому угодно испортит настроение.
— Подарок? — спросил Айвстон, усаживаясь за рояль и принимаясь наигрывать мелодию. — Это так не похоже на тебя. Ради всего святого, зачем?
С недовольной миной Кранли присел на небольшой стул напротив рояля, положив сверток на правое колено и прижав его рукой.
— Я вынужден это сделать, Айвстон. Блейке подарил леди Далби какие-то дорогие безделушки в благодарность за то, что получил в жены Луизу. И что мне остается, как не последовать его примеру? Совершенно очевидно, что София приложила руку к тому, чтобы соединить нас с Амелией, о чем жена мне постоянно твердит, хотя я запретил ей даже упоминать имя Софии.
— Кранли, это говорит о том, что она непокорна и не уважает своего супруга, — перебил его Айвстон. — Интересно, что же ты такого нашел в своей хорошенькой жене?
Голубые глаза Кранли, похожие на льдинки, ярко блеснули в приглушенном освещении музыкальной комнаты.
— Пусть это останется моей тайной, не возражаешь? Лучше присматривай за своей женой, Айвстон.
— У меня ее нет, слава Богу, — сказал Айвстон и пробежался пальцами по клавишам; легкие нотки взмыли вверх и растаяли под впечатляюще высоким куполом. — Эта мелодия отражает состояние моей души, и я хочу поделиться своей радостью со всеми, кто меня окружает.
— Отлично, я в восторге, — саркастически согласился Кранли и сдвинул сверток на левое колено. — Но, как я уже сказал, поскольку Блейке задал тон, мне придется соответствовать, так что вперед, к леди Далби с подарком под мышкой. Не сомневаюсь, что она выхватит его у меня из рук прежде, чем я успею объясниться, — проворчал он.
— А я сомневаюсь. Софии постоянно преподносят подарки, и я уверен, что она умеет их принимать, как полагается. Так что не бойся, Кранли, тебе ничего не грозит. Кстати, что ты собираешься ей подарить?
— Одну вещицу, которую я привез из Китая.
— По-моему, Блейке тоже подарил ей китайский фарфор.
— Наверное, — рассеянно ответил Кранли, постукивая пальцами по свертку.
— И ты рассчитываешь, что твой подарок окажется лучше? — предположил Айвстон; его руки легко скользили по клавишам. Ему нравилось играть на рояле — музыка была его единственным развлечением и скрашивала долгие часы добровольного заключения в четырех стенах.
— Не совсем так, — с довольной усмешкой ответил Кранли, — но это отличная вещица. Я не допущу, чтобы Блейке обошел меня. Его брак с Луизой ничем не лучше, чем мой брак с Амелией.
— И фарфор призван это доказать, — улыбнулся Айвстон. — Амелия знает?
— Знает? Это она помогла мне выбрать подарок.
— А что это? Что-нибудь очень дорогое? Ну, разумеется. Иначе и быть не может.
— Я не покажу тебе, не надейся. Если хочешь увидеть мой подарок, тебе придется тащиться к леди Далби, — парировал Кранли.
Айвстон вскочил на ноги, явно намереваясь тут же отправиться в путь.
— Подожди минут десять, хорошо? — вздохнул Кранли. — Я не хочу появиться с эскортом, а она именно так и подумает, если мы придем вместе.
— Почему тебя так волнует, что подумает София Далби?
Кранли фыркнул и посмотрел на брата.
— Да не София. Амелия. Не хочу, чтобы моя жена думала, что я иду туда с неохотой, понимаешь? Если я не проявлю инициативу, у нее появится лишний повод для попреков.
Айвстон, который был в курсе почти всех подробностей добрачных отношений Кранли и Амелии, едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Но все-таки он позволил себе ухмыльнуться, считая, что вправе позволить себе такую малость.
— Думаешь, она не понимает, что ты у нее под каблуком? — спросил Айвстон.
Если бы Кранли не держал в свертке с такой осторожностью что-то очень дорогое и китайское, то, несомненно, поставил бы брату синяк под глазом. Во всяком случае, попытался бы.
— Я вижу, ты точно решил идти. Просто умираешь от нетерпения, чтобы посмеяться надо мной, — заметил Кранли, направляясь вместе с братом к выходу.
— Ну… — не торопясь сказал Айвстон, — по правде говоря, да. Надеюсь, ты меня не разочаруешь? Подарок для Софии, это же надо, — ухмыльнулся Айвстон. — Уверен, она его заслужила.
