чтобы сразу пойти в наступление.
– И что с того? – недоумевал Айру.
– Если нападем сейчас, – откликнулся военачальник из смышленых, – они убьют жертвенного агнца и обратят полученную силу против нас.
Айру снова фыркнул:
– Подумаешь! Охотнице никогда не совладать с Вороном, а уж тем паче с Безмолвным. Повторяю: чего мы тянем, когда есть шанс накрыть всю шатию разом? Надо воспользоваться преимуществом и застать их врасплох.
– Начнем суетиться, и не видать нам преимущества как своих ушей, – огрызнулся Мават. – Сведения поступили от наших лазутчиков в стане вербов. Думаешь, они не заслали к нам шпионов? Даже если сумеем нагрянуть внезапно, где гарантия, что они не расправятся с жертвой, едва мы окажемся в поле зрения? Ирадену это не навредит – слишком крепкий орешек, – а вот наших солдат покосит изрядно. Я поручусь за безопасность Ирадена, он может спать спокойно – многие же из нас уснут навеки. Благоразумнее обойтись минимальными потерями.
– Я не страшусь смерти! – настаивал Айру. – И мои люди тоже, хотя нам не покровительствует Ворон. Мы, в отличие от тебя, не трусы!
В комнате повисло гробовое молчание.
– Мой меч, – спокойно, почти буднично попросил Мават.
Ты вышел и вскоре воротился, неся убранный в ножны меч с золотой рукоятью.
– Мы здесь затем, чтобы биться с вербами, а не друг с другом, – попытался вразумить товарищей один из военачальников.
– Полностью согласен, – презрительно откликнулся Айру. – Я тебя не боюсь, Мават.
– Едва ли мы сможем одолеть вербов, если половина, а то и более наших людей погибнут в безрассудной атаке, которую так легко обратить нам на пользу, – все тем же невозмутимым тоном пояснил Мават. – Айру и все вы, срочно созывайте войска, только без лишнего шума. Как получите сигнал, что жертва Охотницы схвачена или, на худой конец, обряд не удался, немедленно начинайте штурм.
– Как ты намереваешься осуществить свой план? – полюбопытствовал кто-то из знатных отпрысков. – Ведь для этого нужно проникнуть во вражеский лагерь. Да и с жертвы наверняка не спускают глаз. У меня бы он сидел в самой гуще вооруженных до зубов солдат.
– Если верить моему источнику, все обстоит именно так. Необходимо, минуя охрану, подобраться к жертве и пленить ее, но так, чтобы она не наложила на себя руки. – Мават покосился на Айру. – Масштаб, естественно, не твой, но и трусу с этим не сладить.
Айру нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Кому ты думаешь поручить задание? – затаив дыхание, спросил господский сын.
– Не тревожься, – успокоил его Мават. – Поеду сам.
В предрассветных сумерках вы с Маватом тихонько брели по лагерю вербов. Лазутчик, добывший ценные сведения, снабдил вас паролями, позволившими беспрепятственно проникнуть на вражескую территорию. В остальном, мне думается, Мават полагался на заступничество Ворона. Хотя он ни секунды не сомневался в своем покровителе, полагаться на него всецело не привык. Тебя Мават взял в помощники – сражаться, когда пробьет час, и вести переговоры, если понадобится. Сам он довольно сносно владел вербским, однако акцент сразу выдавал в нем иноземца. Твой южный говор вызывал куда меньше подозрений.
В качестве божественного подспорья Мават захватил с собой бесценный, сотворенный самим Вороном бронзовый диск для передачи простейших сообщений. Стоило обладателю артефакта произнести заветные слова, как загоралась лампада. Лампаду Мават передал Айру, наказав действовать только по сигналу, не раньше.
Благодаря темноте, краденым паролям, покровительству Ворона, твоим знаниям вербского и низко надвинутым на лица капюшонам вы добрались до окруженного палатками просторного шатра, куда поместили будущего агнца. Единственный часовой дремал у входа.
– Я полагал, сюда без боя не прорваться, – шепнул Мават. – Потрясающая беспечность. Интересно с чего?
Он немного поразмыслил и заключил:
– С того, что жертва добровольная, а вокруг вооруженная армия. И все ж часовому надо снять голову за то, что спит на посту.
Выждав еще мгновение, Мават шагнул к палатке и тенью скользнул внутрь. Ты – следом. Охранник даже не шелохнулся.
Убранство шатра поражало скромной роскошью. Пол устилали чистые, плотного плетения травяные циновки, в расставленных по периметру сверкающих бронзовых шандалах горели лампады. На соломенном тюфяке подле железной печурки, завернувшись в одеяла, спал агнец – совсем мальчишка, чья худоба ассоциировалась не столько с неуклюжей долговязостью, свойственной многим юнцам, сколько с недоеданием. Очевидно, его смерть сулила родным многие милости от вербских вельмож либо от Охотницы (что маловероятно).
Впрочем, последние дни юноша доживал в достатке: тюфяк, на котором он возлежал, был пышным и мягким, одеяла – из тончайшей шерсти; у постели, на низком столике чеканного золота, лампада озаряла пузатый кувшин с золотым кубком.
– Вино из Ксулаха, – шепнул Мават. – Только ли оно прибыло сюда через горы?
Он тряхнул головой – надо не вопросами задаваться, а обездвижить агнца, пока вас не поймали с поличным. Мават подал тебе знак, и вы крадучись двинулись к ничего не подозревающему юнцу.
Снаружи, на подступах к лагерю, раздался крик.
– Айру! Мерзавец! – выругался Мават и, навалившись на мальчишку, одной рукой зажал ему рот, а второй стиснул запястье.
Ты опустился на колени в изголовье у жертвы и, пока юноша извивался под тобой, силясь позвать на помощь, связал ему запястья.
Пространство вокруг шатра огласилось криками; внезапно кто-то отдернул полог, и на пороге возник воин с обнаженным мечом, за ним маячил совсем не сонный, а вполне бодрый часовой.
При виде вас вошедший – настоящий великан, многим выше Мавата, – застыл как вкопанный. Часовой запнулся, вытаращил глаза и потянулся к ножнам.
– Не упусти его! – скомандовал Мават и тоже выхватил меч.
Едва от губ юнца отняли ладонь, тот пронзительно взвизгнул и попытался высвободиться, но ты держал его мертвой хваткой. Снаружи вопили и, судя по топоту, мчались по направлению, откуда прибыли вы с Маватом. Откуда Айру атаковал лагерь. Издалека – дальше, чем тебе, вероятно, хотелось бы, – доносился звон мечей. Мават с великаном замерли друг напротив друга – безмолвные и сосредоточенные. Часовой двинулся к тебе.
Воспользовавшись твоей заминкой, пленник вырвался и на четвереньках засеменил прочь. Ты настиг его в мгновение ока и повалил наземь. Часовой споткнулся о кучу-малу и, потеряв равновесие, опрокинул столик – кувшин, кубок, лампада полетели вниз, масло выплеснулось на циновку.
Мальчишка снова высвободился, вскочил и бросился к великану, вступившему в схватку с Маватом. Ты устремился было следом, но путь тебе преградил часовой.
Он превосходил тебя размахом плеч, но ты оказался проворнее и, скользнув под занесенный меч, вонзил кинжал сопернику под мышку, в зазор между пластинами доспеха. Вызволив нож, ты отлетел в сторону, отброшенный могучей рукой, – и исчез в
