я. — Ничего обещать не могу, но постараюсь. Сделаю всё, что в моих силах.
Моих сил тут, разумеется, не хватало. Без МВ провернуть это дельце — нечего было и думать. А МВ, выслушав меня, наотрез отказался и даже возмущённо фыркнул: как я могу обращаться к нему с такой чушью? Понимаю ли я, спросил он, что, стоит один раз пойти навстречу, и сюда не зарастёт жёлтая тропа? И все будут просить, просить, просить! Мы потеряем репутацию, клиентуру и, наконец, у нас могут даже отозвать зелёную лицензию! Я поспешно заверил, что прошу не о бесплатной услуге (я же не сумасшедший!), и готов оплатить расходы, хотя надеюсь, что клиника мне, как своему сотруднику, сделает соответствующую скидку. МВ коротко ответил: ему проще меня уволить, чем выполнить этот вздор, так что выбор за мной — нудить дальше или, наконец, заняться делом. И да: запрос в СМК о моём психическом состоянии явно не помешает.
Таков был первый разговор, но он стал не последним. Все последующие дни я старался чаще попадаться МВ на глаза и смотрел на него так преданно и скорбно, с таким жаром убеждал, что всё можно подать не как лечение, а как эксперимент, по ходу которого мальчик случайно выздоровел, что, в конце концов, дожал. Сына Нины со всеми мерами секретности поместили в нашу клинику, провели необходимые обследования и вышли на операцию. Она прошла успешно — через несколько недель парень был вполне здоров. И мы с Ниной провели мои выходные в одном из отелей Чикве-Терре.
Ужин прошёл на открытой террасе с видом на море и закат неописуемой красоты — мы ели омаров и пили белое вино. На Нине было специально купленное для этой поездки длинное полупрозрачное платье нежного бирюзового оттенка — в нём она выглядела намного привлекательней, чем в «Радуге». Внезапно я отметил, что её лицо утратило категорию «открытость — закрытость», а взамен обрело «молодость — старость». Когда мы увиделись после долгого перерыва, она выглядела чуть ли не на десять лет старше меня, теперь — словно те же десять лет сбросила.
Я спросил: как так получилось, что её артистическая карьера не состоялась? Ведь у неё явно были прекрасные способности к перевоплощению и, в целом, очень неплохие шансы перейти в зелёный статус — помимо приобщения к узкому кругу людей, имеющих работу, профессия артиста подразумевает высокую адаптивность к различным обстоятельства, что неоценимо в быстро меняющемся мире. Её ответ оказался удивительным:
— Я хотела девочку и мальчика.
Мне оставалось только вздохнуть: когда главная задача человечества — решительно бороться с перенаселением Земли, с двумя детьми в зелёных делать нечего. Неумеренное чадолюбие погубило не одну зелёную семью, а, чтобы жёлтый (жёлтая) перешёл в зелёный статус с таким обременением — про такое я и не слыхал. Но тут уж каждый выбирает свою судьбу…
Конечно, не мог я не спросить и о прошлом: в чём состояла проблема выбора между мной и Выготским?
— Ты симпатичнее и лучше целовался, — ответила Нина. — С тобой было веселее. А в нём чувствовалось что-то родственное — наверное, от жёлтой мамы. И он так много всего знал…
— А почему ты сбежала из кафе? Почему не дождалась?
— Испугалась. Подумала: сделала что-то страшное. А потом ничего не оставалось, как отгородиться от вас обоих. Я думала: из-за вас у меня будут одни неприятности. Смешно, да?
— Примерно так я и думал… А, если бы вернуться назад, ты бы сейчас кого выбрала?
— Тебя, конечно!
Я засмеялся: вопрос был дурацким, а ответ — мудрым. Самое умилительное, что в этот момент Нина, похоже, искренне так думала. Или просто хорошо вошла в роль?..
Наутро она сказала мне: ты, конечно, подонок, но теперь я знаю, что могу иногда обращаться к тебе с просьбами, и ты не откажешь. В ответ я только хмыкнул. Глупая!.. Она так и не поняла, что только таким образом я мог выпутаться из ситуации, в которую она меня впутала, без катастрофического падения личного рейтинга, которое непременно произошло бы, помоги я ей просто так. Проведенную вместе ночь можно интерпретировать, как попытку преодоления давнего комплекса, а неистовость сексуальной фантазии — как проявление отчаянного жизнелюбия, вызываемого во мне конкретной особой. Но если бы признательность Нины заключалась только в том, что мы вместе попили жасминовый чай, и эту благодарность я счёл бы вполне удовлетворительной, то вопрос — зачем же я ей помогал? — остался бы без рационального ответа. И, как следствие, ему трудно было бы найти оправдание.
Но вдаваться в объяснения значило бы — выдать себя с головой.
Уже по возвращению, прежде чем расстаться, Нина внезапно вспомнила о Выготском: интересно, где он, что с ним, как поживает? Я ответил: понятия не имею и никогда не интересовался.
— Ну ладно, — вздохнула она. — Если вдруг увидишь — передавай привет…
Никогда бы не подумал, что такой случай представится.
4.
Предлогом для встречи двух давних неприятелей стал 100-летний юбилей Выготского-старшего-старшего. Дедушку-лингвиста чествовали в Институте ментального языкознания (он занимает с десяток этажей в одном из небоскрёбов на северо-западе). Моё имя внесли в число приглашённых — с правом допуска на банкет, и по пути для придания себе уверенности я твердил, что за мной — вся мощь Системы. И всё же продолжал нервничать.
Во мне боролись любопытство и беспокойство. Последнее пока побеждало: причины для этого, по рассмотрению, имелись веские.
Во-первых, публика ожидалась самая представительная: сколько в ней окажется зелёных? А что если я стану единственным представителем своего статуса — по крайней мере, на банкете? Как я там буду смотреться в своей зелёной рубашке (обязательной для официальных приёмов)? От такого предположения, хотя оно по сути ничего не решало, становилось как-то неуютно. Мой опыт общения с людьми, стоящими на социальной лестнице сильно выше, не назовёшь богатым: единственный человек голубого статуса, с которым я общаюсь более-менее регулярно, это — МВ. Но наше общение не назовёшь ни светским, ни равноправным. И одно дело лебезить только перед МВ, другое — перед целой толпой ему подобных и тех, кто ещё выше.
Во-вторых и в-главных: за минувшие годы между мной и Иваном — примерно равными людьми — разверзлась социальная пропасть. Он достиг синего статуса — это обстоятельство меня прямо-таки добивало. Пусть это случилось совсем недавно, и всё же: я бы ещё понял — голубого. Тут были все предпосылки — от родственных связей до личных способностей. Но синего!.. За какие-такие заслуги? Об этом Система информации
