Книга По льду - Анна Кострова

аргументы, почему не сможет никогда стать достойным руководителем НИС-групп, но сможет прославиться в хоккее. Однако Литвинов старший слушал, но не слышал собственного сына, будучи зацикленным только на своем; опровергал все аргументы, лишь бы быть правым. И Николай осознал, что заходить нужно с другой стороны.

Именно в тот вечер шестнадцатилетний Коля пошел на риск, который считал вполне оправданным. Тогда-то между отцом и сыном была заключена сделка. Николай согласился пойти учиться в Институт бизнеса БГУ, но с условием, что Александр Юрьевич позволит ему играть в хоккей и разрешит попробоваться в МХЛ. Литвинов старший без раздумий кивнул, так как до конца не верил, что его сын пройдет отбор, и выдвинул свое требование: обучение должно быть на бесплатной основе. Это условие было выдвинуто не по причине того, что Александр Юрьевич жалел деньги на обучение сына. В большей степени, Литвинов старший хотел показать, каких усилий будет стоить «бесполезная» игра в хоккей.

И Николай начал готовиться к поступлению, углубившись в изучение математики, русского и английского языков. В перерывах между школой и дополнительными занятиями он усердно тренировался, так как отбор в МХЛ и поступление выпали на один год. О нормальном сне и личной жизни на тот период он позабыл, ведь грезил только мыслями о хоккее. Темные тени, залегшие под веками сына, нисколько не волновали Александра Юрьевича, хотя другого бы родителя насторожили. Но Коля свыкся с холодностью отца, потому продолжал отчаянно карабкаться вверх.

Чтобы поступить на бюджет на факультет бизнес-администрирования, Николаю нужно было иметь в запасе не менее 350 баллов. Поэтому в последний год он выжимал из себя все силы, лишь бы получить в аттестат заветный рейтинг 9,8, приравнивавшийся к 98 баллам. Конечно, он мог бы стремиться и к 100 баллам, однако с биологией, химией и физикой у него ничего не вышло. Централизованное тестирование по русскому, математике и английскому было сдано на приличные баллы. Потому он мог надеяться на бюджетное место.

В июле начался предсезонный сбор в МХЛ. Николай сконцентрировался на тренировках. Заявку на участие он подал давно и ожидал приглашение клуба. Его определили в команду «Лисы», с которой он заключил пробный контракт. По регламенту Молодежной Хоккейной Лиги Николаю предстояло пройти пятнадцать официальных тренировочных матчей, по которым можно было судить, оставлять игрока в команде или нет. То ли назло отцу, то ли вопреки судьбе он прошел отбор. За пятнадцать матчей Николай набрал 25 очков, забросил 9 шайб и совершил 13 голевых передач. Для хоккеиста, игравшего в любительской лиге, это был неплохой результат, потому клуб решил дать Литвинову шанс. Александр Юрьевич не был рад тому, что его сын прошел отбор, однако пререкаться не стал из-за договора. Пока Николай его не нарушил, а потому и он не смел создавать сыну препятствия.

В середине августа Литвинову пришло письмо. Николай с успехом прошел конкурс и поступил в Институт бизнеса БГУ. Александр Юрьевич был этому несказанно рад. И все четыре года Коля совмещал два занятия: учебу в университете и хоккей. Давалось это ему с трудом, но ломаться он не имел права. Он знал, что для того, чтобы вырвать мечту из рук отца, ему нужно приложить усилия. В первый год обучения Литвинову хотелось лезть на стены. С одной стороны на него оказывали давление преподаватели, нагружая бесчисленным множеством заданий и проектов. С другой стороны на него наседал тренер, требуя максимальной выкладки на льду.

Но на втором курсе Николай изучил тайм-менеджмент и мог грамотно распределять задачи, которые перед ним стояли. Его утро начиналось в пять часов. Час он уделял тренировке в зале. С шести до половины восьмого — чтению профессиональной литературы. У него оставалось десять минут на завтрак, а дальше он ехал на пары. До половины третьего зависал в институте, а с четырех до шести уделял время домашним заданиям. Ему повезло, что тренировки были вечерними и не встревали в учебный процесс, иначе Александр Юрьевич давно пришел бы в бешенство и лишил бы его хоккея. К десяти вечера Николай приезжал домой, а в одиннадцать засыпал без задних ног.

По окончании Института бизнеса в компанию отца Литвинов не пошел. За четыре года обучения он, конечно, изучил бизнес-схему НИС-групп вдоль и поперек благодаря прохождению практики. Однако душа к строительному бизнесу у него не лежала. И, когда пришел момент об этом поговорить, то Николай без всяких увиливаний заявил: «Я изучил бизнес-администрирование только потому, что ты мог лишить меня хоккея. Как видишь, я не бездарность, а мои игры вовсе не бессмысленные. В НИС-групп я по-прежнему не горю желанием работать».

Такое заявление удивило Александра Юрьевича. Почему-то он был до последнего уверен, что обучение в институте и прохождение практики в его компании заставят Николая одуматься и пробудят в нем интерес к семейному бизнесу. Однако ошибся. Тогда Александр Юрьевич был просто вне себя от злости, что разливалась по венам, словно яд. И Николай считал по его выражению лица эту ярость, но не отступил. Он пояснил, что условием сделки было окончание Института бизнеса, но не работа в компании. Уверил отца, что заплатит университету неустойку за отказ проходить распределение, которое по умолчанию шло при поступлении на бюджет, за счет средств, заработанных в МХЛ.

Заставив шестеренки в мозгу шевелиться, Литвинов старший призадумался и возобновил в памяти вечер пятилетней давности. Осознал, что сын действительно выполнил условия их договора, но мириться с этим не хотел, потому в июне этого года выдвинул новое условие: «Хорошо. Ты будешь играть в хоккей. Но к нашему договору добавляется новый пункт: пока ты делаешь успехи, я не трогаю тебя. В этом году ты переходишь в КХЛ. Пусть так. Но ты будешь тренироваться днями и ночами, позабыв о личной жизни. Любовь притупляет и ослепляет. Если я увижу, что ты используешь не весь свой потенциал и филонишь, я заберу тебя в НИС-групп. А дорога в хоккей для тебя будет навсегда закрыта».

Николай не знал, сколько пробыл в лежачем положении. От неподвижности его тело замлело. Руки и ноги уже им уже не чувствовались, потому Коля поднялся с кровати и подошел к панорамному окну. Завернув плечи назад, он прикрыл веки. Перед глазами мелькнул июньский вечер, когда Александр Юрьевич дополнил их сделку новым требованием. И Колю резко передернуло. Ком подкатил к горлу. Легкие сковал тугой обруч. Он попытался успокоить нарастающую тревогу, но воздуха вдруг стало недостаточно. Сжал пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Закусил нижнюю губу до