– А куда мы, собственно, направляемся? – нарушил тишину Кевин.
– Здесь недалеко есть заброшенная психбольница. Можно пойти туда, заодно посмотреть может, что полезное осталось, а если нет, то полазить в архиве, – ответила я.
– За двести лет там уже вынесли всё, что только могли. А даже если что-то и осталось, то не пригодно к использованию.
– Заначки имеются везде и психбольница не исключение. И вообще, ты хотел посмотреть обстановку, Кевин, так смотри.
– Ой, только не надо, ни я один в этом заинтересован.
На улице стояла гробовая тишина, и от этого было не по себе. Любой шорох воспринимался, как потенциальная угроза. Пройдя два квартала, мы наконец-то дошли до пункта назначения. Госпиталь Святой Елизаветы. Коричневое обшарпанное здание, возвышалось на фоне пустынной местности. Он стоял на отшибе бывшего города, под названием Вашингтон. Местами здание было полностью разрушено. На некоторых участках виднелись росписи устаревших граффити. Окна были заделаны досками в цвет здания, а двери выбиты.
Внутри всё было намного хуже. Неприятный запах сразу ударил в нос. Пахло сыростью и плесенью. Коридоры и комнаты создавали жуткое эхо от шагов. Поднявшись на второй этаж, где должны были быть палаты, мы наткнулись на груду старой мебели и куски обвалившегося потолка.
– Мне, кажется, кроме запаха плесени и созидания разлагавшейся рухляди, ловить здесь больше нечего, – произнёс Кевин.
– Надо найти архив, может, что интересное найдём, – ответила я.
– Или кого-нибудь. Как тебе, например, свидание с зоргом? Они, как раз любят такие места.
– Думаю, он должен быть где-то здесь, либо мы его прошли на первом этаже, – очнулся Питер.
– Ребят, никто не хочет принять ванну? – весело проговорила Ибби, осматривая ряды из старых ванн с тканевыми крепителями по краям.
– Их применяли для гидротерапии, – рассматривая одну из ванн, проговорил Кевин.
– Чего? – недоумённо спросил Майкл.
– Гидротерапия. Пациента сажали в холодную, либо в очень горячую воду. Смотря, какой активностью обладал пациент.
– А-а. Тогда я бы не отказался сейчас побыть этим пациентом пару часов, – пробормотал Майкл. – Каким нужно быть, Доктор, чтобы попасть в горячую?
– Буйным, так что, в те года, ты бы из неё не вылезал.
На стенах почти не осталось штукатурки. Гнилыми кусками она лежала у подножий стен. Из-за закрытых окон здание было в непроглядном мраке. Чтобы не налететь на какой-нибудь предмет, приходилось освещать каждый шаг. Многочисленные коридоры и ответвления, где встречались больничные коляски и останки какой-то мебели. Бесконечные лестничные пролёты уходили глубоко под землю. Большинство комнат пустовало, а в некоторых остались кровати, с проевшими матрас клопами и плесенью. Пройдя до конца очередного коридора, мы нашли небольшое помещение, похожее на кабинет. Пол был завален мусором и какими-то старыми папками.
– Надеюсь, бумага в коробках не до конца сгнила, – сказала я, стряхивая с одной из них многовековую пыль. – Тысячу девятьсот десятый год.
– Ого, это же триста лет назад, – с безумным блеском в глазах, произнёс Кевин.
– Здесь имена и истории болезней, – проговорила я, перебирая пожелтевшие и отсыревшие карточки, на которых сложно было разобрать, что написано. – Сара Уитнор, диагноз – острая мания. Том Фуллер, диагноз – депрессивное расстройство…
– Тут ещё есть, – подбирая другую стопку, стала перебирать Ибби. – Уильям Майнор, диагноз – ранее слабоумие, Сильвия Адамс – меланхолия…О, да тут и серийные убийцы содержались… Правда, имени не рассмотреть, чернила выцвели совсем.
– Ребят, а куда подевался Майкл? – прервал наше занятие Кевин.
Окинув глазами комнату, я подскочила к выходу из неё:
– Майкл?
– Да он стопудово прикалывается, ребят. Вы чего, не знаете его.
– Майкл, это несмешные шутки, от слова совсем, – послышался голос Питера за спиной.
Ответа не было. Была глухая тишина.
Вытащив пистолет и сняв его с предохранителя, я двинулась вдоль коридора, заглядывая в каждую комнату.
– Чёрт, Ева! Я же говорил, что разделяться нельзя, – беспокойно прошептал Питер, схватив меня за локоть.
– Да, прости. Ты смотри, по левую сторону палаты, а я по правую.
Я не из пугливых, но эта глухая тишина с каждой новой комнатой бьёт по слуху всё громче и громче. Страх начинает разливаться вязким веществом по венам и артериям. Я пытаюсь дышать, как можно тише, чтобы собственное дыхание не мешало услышать посторонние звуки.
Заглядывая в очередную комнату, оглянулась посмотреть, где Питер, как меня резко кто-то дёрнул в неё, закрыв рот рукой. Моментально придя в себя, со всей силой лягнула то место, где, по моему определению должно быть колено, и как только хватка ослабла, с разворота заехала рукоятью пистолета по голове. Тень застонала и осела на пол.
– Ева, какого лешего? – держась за скулу, простонал Майкл.
– Ева! – забегая в комнату, громче, чем стоило, позвал Питер.
– Майкл! Это у тебя какого лешего происходит в мозгах?!– прошипела я. – Мы за тебя испугались… А ты… Следующая такая шутка, может закончиться для тебя очень плохо.
– Что? Пристрелишь меня?
– Нет. Но, когда реально понадобится помощь, тебе просто не поверят, – повернув в сторону двери, с этими словами я вышла из комнаты.
За спиной я слышала, как Питер пытается доступным им методом, объяснить Майклу, чем чреваты такие шутки. Но мне было всё равно. Злость во мне кипела сильно, и настроения, продолжать эту экскурсию в прошлое, уже не хотелось.
Дойдя до ребят, сообщила, что выдвигаемся обратно. Моё настроение они поняли, и не задавая вопросов, двинулись к выходу.
На обратном пути все молчали. Никто не решался нарушить тишину. Когда мы дошли до стены, то Бобби нигде не было видно. Хотя по договоренности, он должен был ждать нас на вышке у ворот.
– Который час? Может он уже успел сдать пост? – нервничая, задал вопрос Кевин.
– Он сказал постучать три раза, если мы придём, а его не будет на месте, – подкрепляя слова, тремя ударами в ворота, ответил Питер.
Они тут же подались вперёд, открывая фигуру нашего нового командира.
– Что встали как вкопанные? Или хотите ещё погулять? – холодным тоном, проговорил майор Хант.
– Фак, – тихо выругавшись себе под нос, переглянулась с ребятами.
Моего ругательства не услышали либо сделали вид.
Пройдя за командиром в главный корпус, он произнёс:
– Сейчас все спать. Завтра утром будем решать, что с вами делать.
Apparat – Infected
Проснулась я от жуткой тревоги в груди. Дыхание перехватывало, голова закружилась, а тело словно камень проваливалось вниз. Его лихорадило от жара. Слышала, как сердце выбивает быстрый и чёткий ритм. Удары били набатом парализовав. Схватив за майку, постаралась привести дыхание в норму.
