У вас отличные источники информации, — усмехнулся я. — Заметьте, я не задаю вопрос, как вы умудряетесь эффективно работать в социалистической пока стране, не привлекая внимания КГБ. Понимаю, что с вашими возможностями и связями, это решается.
— Правильно, понимаете, — Рокволд остался невозмутимым. — Впрочем, это не секрет. Мой банк работает в Москве ещё с начала семидесятых годов. Представьте себе, со времен «Холодной войны». И был единственным американским учреждением такого рода в вашей стране. Разрешение на его открытие давали лично Брежнев и Косыгин. Более того, я помог Советам совершить крупную сделку по закупке зерна на Западе, а мой банк её прокредитовал. Для умных людей, этого достаточно, чтобы осознать мои возможности. Если понадобится, я могу получить любые сведения об интересующих меня отраслях экономики и людях.
— Согласен, — я с интересом глянул на собеседника. — А от меня вы чего хотите?
— Чтобы вы с нами сотрудничали, — заявил старик. — Хотите монополизировать сферу нефтепереработки? Мы вам поможем. Когда настанет пора выкупать эти заводы, наш банк даст вам необходимые кредиты. А я проконтролирую, чтобы на самом верху вам не мешали, а, наоборот, дали «зеленый свет». Организуете корпорацию, объединяющую все приобретенные заводы. Можете даже годик-другой побыть её владельцем.
— А потом? — я внимательно следил за Рокволдом.
— А потом продадите её нам, — ухмыльнулся Дэниэл. — Станете долларовым мультимиллиардером. Получите такие деньги, что сможете всю оставшуюся жизнь отдыхать на каком-то тропическом острове, попивая коктейли у бассейна на своей вилле.
— А зачем я вам вообще нужен? Такую комбинацию с вашими средствами, связями и возможностью можно провернуть и самому, не привлекая посторонних.
— Нельзя, — отрезал старик. — Как вы правильно заметили, КГБ тщательно отслеживает подобные сделки. И появление на советском рынке моей семьи или людей прямо с нею связанных, именно сейчас будет воспринято негативно. Даже нашими друзьями из Политбюро. Пока у власти коммунисты нам этого сделать не дадут. Даже любое движение вызовет вопросы. В отличие, от тебя. Ты уже состоявшийся коммерсант и можешь провести всю подготовительную работу, не привлекая ненужного внимания. А потом приобрести эти заводы.
— И через несколько лет продать их вам? — я продолжал следить за Рокволдом. — А КГБ позволит?
Миллиардер усмехнулся кончиками губ.
— Через несколько лет, может быть, и никакого КГБ уже не будет. И Союза тоже. А собственность останется.
«Очень интересно. Дедушка хорошо информирован. Уже всё знает. Или даже не знает, а полностью уверен, что так и произойдет. Может сам и принимал участие в разработке плана по развалу Союза», — отметил я.
— Допустим. Думаете, при таком сценарии те, кто придет на смену коммунистам, позволят мне и вам это сделать?
— Думаю, у них свои планы на этот счёт есть, — проскрипел Рокволд. — Но у нас будет преимущество. Тебя сначала недооценят. А ты паренек очень умный, зубастый и хваткий. С нашей помощью сможешь обойти всех конкурентов на поворотах. А потом уже будет поздно что-то делать. Ты станешь собственником и сможешь продать корпорацию, объединившую большинство НПЗ, кому захочешь. А если начнут ставить палки в колеса, скандал поднимется такой, что им проще будет удавиться, чем продолжать свои попытки расстроить сделку.
— Интересную тему вы предлагаете, — улыбнулся я. — А ваш партнер или партнеры с вами согласны? Или это господа из вашей службы безопасности присматривают за подозрительным русским.
— Какие партнеры? — лохматые брови миллиардера удивленно взметнулись вверх. — Какая безопасность? С чего вы это вообще взяли?
— Те, которые наблюдают за нами вот из этого зеркала, — я кивком головы указал на противоположную стену.
— Как ты догадался? — в глазах миллиардера зажегся огонек интереса.
— Очень просто. У вас очень грамотно и с большим вкусом подобрана каждая деталь дизайна. Всё на своем месте. В ваших других комнатах пастельные тона, создающие приятную положительную обстановку. А вот комната, где вы меня принимаете абсолютно другая. За вашей спиной и по бокам темно-бордовые стены. Стол из такого же красного дерева. Тяжелые шторы задвинуты, свет не пропускают. Торшерная подсветка сделана так, чтобы создать тяжелую, угнетающую атмосферу. Как у графа Дракулы, извините за невольную ассоциацию. Вашего собеседника, сидящего к вам лицом, она инстинктивно давит, тяготит, заставляет раздражаться. В таком состоянии он начинает нервничать, может проявить свои эмоции или допустить ошибку. А вот вы эти обои не видите, поскольку сидите спиной к ним, а перед вами стенка бежевого цвета, которую подсвечивает полоска света из ваших штор. То есть обстановка, где вы проводите переговоры или принимаете некоторых посетителей, максимально продумана до самой мельчайшего штриха: так чтобы давать вам психологическое преимущество. А зеркало из этой картины выбивается. Оно не на своем месте, выглядит как лишняя деталь, абсолютно не вписывающаяся в общий интерьер. У меня сразу возник вопрос, почему. И когда я внимательно присмотрелся, то понял. Зеркальная поверхность находится почти вровень со стеной, а рама, имитирующая дубовые листья ничего не держит, а маскирует импровизированное окно в другую комнату.
С нашей стороны оно зеркальное, а с другой, абсолютно прозрачное стекло, позволяющее человеку в смежном помещении вести за нами наблюдение, и, скорее всего, внимательно слушать разговор.
— Умный мальчик, — усмехнулся олигарх. — Я рад, что в тебе не ошибся.
Где-то рядом хлопнула дверь, через пару секунд в комнату зашел, атлетически сложенный седой мужчина лет пятидесяти в клубном черном пиджаке и светло-серых брюках.
— Это мой компаньон, мистер, эээ, Джон Смит, — проскрипел Рокволд.
— Очень приятно, — я глянул ему в глаза и еле сдержался, чтобы не отшатнуться в сторону.
Если у Рокволда взгляд был колючим и ледяным, то здесь будто заглянул в наполненную чернильной мглой бездну. Такие горящие безумием глаза бывают у серийных убийц. Как говорил мой партнер по одному коммерческому проекту, в прошлом врач-психиатр: «в них можно увидеть горящие багряным пламенем врата Ада». В той прошлой жизни я смотрел документальный фильм о Чикатило. У него были точно такие же глаза, когда его настоящая демоническая натура невольно проглядывала сквозь маску показного раскаяния.
«Бррр, не хотел бы я встретиться с таким типом темным вечером», — я внутренне поежился. — «Расчленит на куски и не поморщится. Да ещё с большим удовольствием».
— Хватит придуриваться, Елизаров, — приятным баритоном заявил Джон Смит. — Мы знаем, кто ты такой.
В груди у меня похолодело. Сердце замерло и
