руки, прижмись к земле, представь, что ты – трава, корни, листья… Почувствуй мир сердцем растений, ощути, что это не «они», нечто отдельное от тебя, а это – ты сам, такой, каким и хотел бы быть… Не бойся смерти, смерти не будет, будет преображение, я верю, что у тебя получится…
Как раз этого я опасался больше всего: а получится ли у меня? Может быть, пролежу всю ночь на земле, а утром встану и недоуменно пожму плечами. Луг меня просто-напросто проигнорирует. И потому Лельке я ничего не сказал: она с головы до ног оросит меня потоками слез, а потом выяснится, что все это было напрасно.
О своем плане я предупредил только Ясида.
Сейчас, когда Коменданта не стало, Ясид, несмотря на возраст, оказался самым главным в Поселке. У него – своя армия. Он полностью контролирует муниципалитет. Ему подчиняются даже матерые мужики. Потому, вероятно, что Ясид знает, что делать.
Он единственный, кто это знает.
Не считая, разумеется, Колдуна.
Остальные пребывают в растерянности.
Ясид спросил:
- Ты твердо решил?
- Да, - сказал я.
Хотя сомнения у меня, конечно, были.
- Ладно, попробуй, не стану тебя отговаривать. Место себе присмотрел?
- В низине, рядом с Каменной Балкой.
Ясид подумал:
- Если начнется буря, ее ж заметет. Задохнешься. Почему не на другой стороне?
Я объяснил ему – почему.
- Сомнительный аргумент.
- Так посоветовала Аглая.
Ясид посмотрел на меня, прищурившись:
- А со мной она разговаривать будет?
- Не знаю, - честно ответил я. – Все же у нас с ней больше общего.
- Ну-ну… Желаю успеха, - сказал Ясид.
Мы даже не попрощались.
Ясид мне не поверил. Это приводило в отчаяние: ну почему, почему никто мне не верит? Не поверил Ника, когда мы были в Новом Лесу, сейчас не верит Ясид, считает, что у меня – приступ галлюцинаций, сны наяву, фантомы болезненного сознания, порожденные обезвоживанием, бессонницей и жарой. Впрочем, ничего рискованного он в моих намерениях не усматривал: ну, проведу ночь не дома, а растянувшись на пыльной земле, вот и все. Как я догадываюсь теперь, у Ясида нет биологической предрасположенности к трансформации. Слишком быстро ему в силу разных обстоятельств пришлось повзрослеть, слишком рано стабилизировалась у него функциональность нервной системы. Он как человек уже сформирован и зафиксирован, преображение невозможно. Ясид в принципе не способен понять, что это такое. С его точки зрения, преображение – это полная чушь, ничуть не лучше, чем молитвенные завывания Колдуна. Другое дело Лелька, как я опять-таки догадываюсь теперь. Лелька просто создана, чтоб стать рощей, лугом, яркими, праздничными ромашками. Достаточно посмотреть на наш огород: у всех все сохнет, погибает от зноя, а у нее – вот настоящее чудо! – пока еще держится. И вовсе не потому, что она делится с ним частью своей воды, нет, Лелька просто чувствует каждый кустик, каждую трепещущую былинку, умеет каким-то образом вдохнуть в них жизнь. Не случайно Колдун именно ее, Лельку, выбрал для своего дикого жертвоприношения.
Я стараюсь не зацикливаться на этой мысли. Ясид мне не верит, но я, напротив, как раз верю ему: Лельку он никому не отдаст. Мне же сейчас следует завершить то, что я начал. Преображение – это и в самом деле легко. Я ощущаю, что становлюсь как бы прозрачным. Я не вижу себя, но я это отчетливо осознаю. Сквозь меня проходит свечение тусклой луны. Сквозь меня можно разглядеть венозные изломы земли. А затем очертания моего тела вообще становятся зыбкими – я, будто кусок сахара, брошенный в чай, медленно, но неотвратимо растворяюсь в необозримой вселенной Луга. Впрочем, она только на первый взгляд кажется необозримой, а реально это кочковатая, слегка изогнутая полоса площадью не более квадратного километра. Остаток наших неудачных посадок. И все равно для меня это целая живая вселенная: бесчисленные пучочки травы, сплетение корней, перепревших веточек, подземных почек, которые никак не могут двинуться в рост, шевеление микроскопической фауны, ссохшиеся гроздья песчинок – в трещинах между ними таится блеск драгоценной влаги.
Я ощущаю все это как естественные части себя.
Для этого не требуется никаких усилий.
Однако есть оборотная сторона данного ощущения: преображение – это еще и очень, очень трудный процесс. Потому что сейчас эта вселенная угасает. Она разобщена на сегменты, она пребывает в хаосе, она разодрана в клочья, которые – каждый сам по себе – мучительно агонизируют. Я непрерывно, не знаю как, но слышу их голоса, слышу тот же нескончаемый писк больной птицы: пи-ить… пи-ить… пи-ить… – он остриями тоненьких жал пронзает мой мозг. Я никак не могу собрать эту вселенную в нечто единое: кончики нервных волокон, которые я протискиваю сквозь комья земли, то и дело натыкаются на мертвую плоть.
Я уже начинаю думать, что совершил непростительную ошибку. Мне не следовало, по-видимому, слепо полагаться на советы Аглаи, а надо было выбрать другое место – непосредственно в Каменной Балке. Там, хотя бы чуть-чуть, но все-таки сочится вода, там, наверное, сохранилась местами живая, богатая минеральными элементами почва, там я был бы, по крайней мере на первых порах, защищен от бушующего неистовства солнца.
Такие мысли одолевают меня в минуты слабости.
Но – нет, нет и нет!..
Каменная Балка – заброшенный водосток, стиснутый подогнанными друг к другу плитами шершавого известняка. Между ними я буду заперт, точно в тюрьме. Оттуда потом ни за что не выкарабкаешься. И кроме того, Ясид ведь не случайно предупреждал. Низину, конечно, может, как одеялом, накрыть мягкой пылью, но эту пыль быстро сдувает, едва переменится ветер. А вот ось Каменной Балки, к сожалению, ориентирована так, что пыльный пласт толщиной в метр – полтора может покоиться в ней неделями. Неделю мне под осыпью не продержаться. Неделя с моими пока еще слабыми силами – это верная смерть. Другое дело, если я приду туда окрепший, во всеоружии – с травой, прикрывающей от солнца нежные молодые побеги, с самими побегами, проклюнувшимися из кожуры дремлющих почек, со сформированной корневой системой, которая лучше любого бура пробьется в глубины земли, где, черт его побери, должна быть вода. Вода, черт побери, здесь, несомненно, имеется. Вода здесь есть – я, словно отдаленное эхо, ощущаю прохладу ее дыхания. Мне нужно лишь до нее добраться. Мне нужно доползти до Каменной Балки, где она проступает из каких-то щелистых промоин. Мне нужно выжить. Мне нужно обязательно выжить. Иначе я не сумею помочь Аглае. Она счастлива, она обрела спасение говорила
